Хозяин Туманного замка - [2]

— Кто там? — нервно спросила я.

— Всадники ночи. — Я секунду переваривала услышанную информацию. Это плохо. Очень плохо. И, скорее всего, скоро они снова вернутся в порт.

— Ты за провизией? — спросила я его. Лимин удивился.

— А что если и так?

— Послушай, мне здесь что-то не нравится. Думаю, они вернутся скорее, чем мы думаем. В одиночку нам не справиться, а вдвоем…

— Еще чего.

— Есть хотят и ваши, и наши. А от наших с тобой смертей легче не станет никому. Не думай, что это нравится мне. — Он молчал, переваривал информацию, взвешивал все сказанное. Потом покраснел от досады, обиды и невозможности ничего изменить.

— Уговорила, пойдем.

Мы почти успели уйти, уже в конце торговой площади, нагрузив заплечные мешки провизией по самое не хочу, мы почти расстались, когда нас заметил кто-то из работников порта. Он тут же поднял крик, на который летела портовая стража и…

— Черт. Они возвращаются, — крикнула я парню. — Быстро за мной. — Он рад бы был не согласиться, но чувство самосохранения взяло верх. Мы бежали к углу старинного здания. Там был тупик. Мы оба это знали, но он уже не задавал лишних вопросов, а значит Всадники Ночи близко. Я рванула быстрее, нажала на два кирпича и вставила кое-что в образовавшийся зазор. Через секунду почти под моими ногами образовалось небольшое отверстие. Парень уже подбегал, только выглядел он еще бледнее. — Быстро вниз. — Уже кричала я. Он нырнул. Я дождалась, пока не услышала соскок. Потом вырвала это самое кое-что из зазора и резко прыгнула в яму.

Темнота. И ничего больше. Хотя нет. Еще чье-то сбившееся дыхание. Значит жив.

— Ты как?

— Они нас найдут!

— Нет.

— Откуда тебе знать? — От верблюда. Я ему тут жизнь спасаю, а он еще и не доволен. Хотя, он же лимин, что с него возьмешь?

— Книжки читала.

— Да, и что в этих книжках?

— Знаешь, много интересного. Но то, что подойдет к этому конкретному случаю так это то, что Всадники Ночи могут только чувствовать наши эмоции.

— И?

— Не перебивай. Этот дом построен из нитрила — а он эти самые эмоции поглощает. Так что можешь покричать, поплакать, даже подраться со мной — нам это не повредит. Самое страшное, что нам предстоит — это провести здесь несколько часов до восхода луны. До этого мы не сможем открыть дверь в общий лабиринт. — Мои глаза уже начали привыкать к темноте, и я стала различать его силуэт. Ладно. Главное за эти четыре часа нам друг друга не поубивать. А там дальше видно будет.

— Слушай, а почему они нас на площади не почувствовали? — Хороший вопрос. Будто я сама знаю…

— Наверное, эмоции были слишком слабые.

— Ни… себе. Когда я понял, что это за всадники, меня чуть Горн не обнял.

— А когда ты это понял?

— Ну, да. Когда они почти уехали. А ты?

— А что я?

— Ты ведь раньше меня поняла, и высовываться не позволила.

— Ничего я не поняла — зло буркнула я. Нет. Я всегда злилась, когда происходило то, чего лично я понять не могла.

— Ну, конечно, куда уж высшим элитам с нами убогими разговаривать… — он бы еще что-нибудь добавил, чем сто футов разозлил бы меня. А этого сейчас делать нельзя. В этой комнате и перебить друг друга — раз плюнуть.

— Во-первых, элиты не было ни низшей не высшей, хочешь ругаться — ругайся правильно, а во-вторых… Можешь продолжать в том же духе. Минут через пятнадцать я действительно разозлюсь, и тогда мы попросту поубиваем друг друга.

Поэтому для общего блага предлагаю замолчать. И еще, когда лунный свет коснется вот той стенки — разбудишь…

— Что? — парень был шокирован — И ты спать не боишься?

— А чего бояться — того, что во сне ты мне глотку перережешь? Не думаю, что тебе захочется умирать здесь одному, возможно даже больше месяца, глядя на то, как разлагается мой труп. — Парень замолчал, а я закрыла глаза. Нет. Спать я не собиралась, но его надо заткнуть, а то я уже злиться начинаю. Лимин есть лимин,

даже перед смертью будет делать гадость представителю элиты. Против зова крови не попрешь.

Сколько продолжалось это противостояние? Кто знает. Век, может немногим больше. Двести лет назад на территорию нашего материка вступили первые лимины. Нет, тогда они назывались как-то по-другому, но как, думаю, не помнят уже и они. Они покидали свой остров, который стал почти безжизненным, и просили у Императора убежища. Тот согласился, но, правда, с рядом условий. Самыми главными, из которых были полное подчинение порядку, существовавшему на материке, а также признание врожденных прав элиты. Лимины согласились. Но уже лет этак через пятьдесят стали косо поглядывать на элиту, которая, по их мнению, вела ну совсем не правильный образ жизни. Для нас всех так и осталось загадкой, какой же порядок жизни лимины считали правильным. Но никто не обратил на это недовольство внимания. Пришлые есть пришлые. Что они могут? И где-то сто с лишним лет никто не воспринимал их всерьез. Сколько бы лимины не возмущались, сколько бы не пытались расшевелить «дремавшее» общество у них ничего не получалось. Но вот двенадцать лет назад что-то сбилось с привычных катушек, лимины, наконец, подняли общество. Мне тогда было чуть больше четырех, и я мало что понимала. Но, думаю — не только я. Элита, привыкшая к спокойной размеренной жизни, которая длилась не одну тысячу, лет не сразу ощутило угрозу, за что и поплатилось полным исчезновением. Уже через два года в государстве поднялся мятеж, элита как могла, защищала свои ценности, борьба шла с попеременным успехом, но после убийства императора все стало просто ужасным. Кто-то поспешил снарядить свои корабли и уплыть не знамо куда, но многие остались, что их и сгубило. В течение года новое правительство, состоявшее в основном из лиминов, один за другим придумывало разного рода заговоры и преступления, в которых можно было легко обвинить элиту. Все элитары, начиная с 10 лет, взошли за этот год на эшафот. Так было уничтожено общество, просуществовавшее с сотворения мира. Что было потом? Никогда не поверите. Через год наши местные жители, занимавшие когда-то прослоечку между элитой и купцами (в народе именуемые знать) свергли лиминов и повторили нарезаловку с эшафотом. Лиминов обвинили в предательстве и нарушении клятвы, но нам, оставшимся в живых элитарам, большая часть из которых была младше девяти лет, не вернули ничего и не дали шанса на нормальную жизнь. Нас просто вышвырнули за пределы приличного общества, позволяя, крепнуть и расти по своим законам. Что ж, теперь они платят по счетам.