Хозяин Стоунгрейв-Холл - [22]

– Ты не должна просить у меня прощения ни за что. Я тебя давно простила.

– Но ты должна знать кое-что… ты имеешь право узнать об этом. Я…

– Потом. Сначала поспи. – Виктория поднесла палец к губам матери, не позволяя той спорить. – Молчи. Потом. – Она успокоилась, видя, что настойка опия начинает действовать. Мать поморщилась. – Тебе очень больно?

– Боль ничто по сравнению с тревогой о тебе. – Мать то отключалась, то приходила в сознание, то засыпала, то пробуждалась. – Прости, Виктория… конец уже близок. – Грудь ее вздымалась и опускалась. Сделав последнее усилие, она прошептала: – Я не хочу, чтобы ты сначала носила траур, а потом подвенечное платье. Лорд Рокфорд – хороший человек. Слушайся его… и делай, как он скажет. Он обещал позаботиться о тебе… ты будешь в безопасности, тебя будут любить… Никаких денег… Ты умна… Обещай мне… – Голос матери звучал устало и так тихо, что ее почти нельзя было расслышать.

– Засыпай, – прошептала Виктория. – У нас еще будет время поговорить об этом.

Мать успокоилась, закрыла глаза и тяжело вздохнула, все еще держа дочь за руку, но сжимала ее не так сильно, не так судорожно.

Виктория взглянула на мать и с чувством стыда прижала ее руку к губам. Та позволила дочери заглянуть в потайной уголок своей личной жизни, и Виктория пожалела об этом. Из рассказов матери о годах, проведенных в Стоунгрейве, она догадывалась, что между ней и Рокфордами особые отношения. Догадывалась ли она, как глубоко они зашли?

Пока она перебирала свои мечущиеся чувства, поняла, что ни о чем не догадывается. Где-то в глубине души все время знала, что мать близка к Рокфордам каким-то необъяснимым образом. Конечно, никаких доказательств не было. Виктория вдруг вспомнила, как мать ласковым голосом рассказывала о красивой леди Рокфорд и симпатичном лорде, похожем на принца из сказки.

Нельзя отрицать, мать любила лорда Рокфорда.

Новое обстоятельство, а также воспоминания о годах, когда она была женой школьного учителя, говорили о том, что эта женщина, научившаяся противостоять и преодолевать самые трудные препятствия. Вот чем объяснялось затравленное, почти отчаянное выражение глаз, грустная улыбка и молчаливое смирение, с которым та относилась к своей участи. Было странно и обидно думать, что мать любила, надеялась и мечтала еще до того, как вышла замуж за отца. Виктории не хотелось допустить мысли, что мать могла вести себя распутно, несмотря на то что относилась к ней сдержанно. Она ни в чем не винила ее, не имела права.

Вспомнился отец, его смех. Его лицо сияло от счастья, он смеялся непринужденно и заражал этим самых сдержанных людей, заставляя их улыбаться. С ним было легко и хорошо. Она очень любила отца.

Глава 4

Виктория вошла в роскошную столовую. Она не ожидала такого блеска. Люстра и канделябр источали яркий свет, который падал на позолоту, отражался в великолепном столовом серебре и изысканном разрисованном фарфоре. С густыми волосами, спускавшимися на плечи и обрамлявшими прелестное лицо, Виктория выглядела экзотично. На ней было мягкое ярко-розовое платье с квадратным вырезом, обнажавшим верхнюю часть упругих грудей и подчеркивавшим узкую талию.

Наверное, Лоуренс удивился бы, узнав, как долго она раздумывала, прежде чем отправиться на ужин с ним, больше всего мучилась над тем, что надеть, ибо впервые получила приглашение отужинать наедине с джентльменом. Она уже мысленно представила, как миссис Карвер хмурится, не одобряя ее поведение. Однако в сложившихся обстоятельствах пристойность казалась несущественным излишеством.

Робко избегая откровенно восхищенного взгляда хозяина дома, Виктория изящно кивнула двум беспристрастным лакеям, застывшим по стойке «смирно» у буфета из красного дерева, на котором стояли блюда с едой, а на столе – серебряные вазы с красивыми цветами, и села на стул, выдвинутый для нее лордом Рокфордом. Он вернулся к своему стулу и тоже сел.

– Вы просто очаровательны, – заговорил он, глядя на нее теплым оценивающим взором.

Виктория покраснела. Никогда в жизни она еще не была так смущена, вдруг почувствовала, что у нее сильно забилось сердце, будто в ней что-то проснулось. Происходило что-то радостное.

– Спасибо, – сумела она вымолвить, запинаясь. – Это платье не новое, но оно лучшее в моем гардеробе.

– Платье вам идет, но по красоте ему никак не сравниться с женщиной, которая его носит, – ответил Лоуренс.

Она опустила глаза, точно это замечание действительно смутило ее. Лоуренс решительно напомнил себе, что устроил этот ужин не для того, чтобы соблазнить Викторию: учитывая сложившиеся обстоятельства, сейчас непростительно думать о мягкой постели и налитых грудях в его руках, и обратил мысли к более безопасным темам, справившись о здоровье матери Виктории.

– Она спит глубоким сном. Сиделка при ней, но я не должна оставлять маму надолго.

– Ни в коем случае. Думаю, сиделка пошлет за вами, если возникнет необходимость. – Взглядом Лоуренс дал лакеям знак подать вино и еду.

Виктория отказалась от вина, которым лакей собирался наполнить ее бокал. Надо сохранить трезвую голову. Отдавая должное вкусным блюдам, они говорили о разных пустяках. Когда лакеи удалились, они уселись возле камина друг против друга. Лоуренс потягивал бренди, Виктория пила кофе. Оба молчали, занятые собственными думами, и с удовольствием прислушивались к ветру, который обрушился на большой дом, расположенный на высокой пустоши. Викторию охватило странное чувство надежности, какое уже давно не посещало ее.