Хозяин собаки - [58]

Когда она замерла, у Сайлекса перехватило дыхание. В ушах стоял какой-то пронзительный звук, заглушавший все остальные.

Сайлекс оцепенело осознал, что это его собственный крик.

Год девятнадцатый

Спящая волчица очнулась от того, что Волчишка обнюхивала ее пересохшие соски. Волчишка тыкалась в них носом, но молока больше не просила. У волчицы отнялись и передние лапы, ее мучила тупая боль. Древний как мир инстинкт подсказывал ей, что она умирает. Да и зачем больше жить – для своего потомства она сделала все, что могла. Волчишка обеспокоенно заскулила: мать лежала здесь, с нею, но человека в пещере не было, а Волчишке сейчас недоставало именно его.

Волчица устало прикрыла глаза, зная, что человек позаботится о Волчишке. Услыхав знакомый шум – это человек спрыгнул на пол пещеры – и радостный щенячий визг, волчица неожиданно для себя испытала прилив радости. Ей вспомнилась погоня за оленями в компании братьев и сестер, и вернулось то ликующее чувство бытия, которое охватило ее тогда, радостное сознание того, что она – волк.

Человек опустил руку ей на загривок. На миг мысли волчицы спутались, показалось, будто это Спутник кладет голову ей на спину, ожидая часа, когда родятся волчата. Человек гладил ее, и ей чудилось, будто она вернулась в детство и мать вылизывает ее языком.

– Бедняжка. Ты была хорошей матерью, – бормотал человек. – Ты очень храбрая. Мы будем тосковать без тебя.

Человек склонился над ней, и волчица, уже почти не видя, встретилась с ним взглядом. Такая уж привычка у некоторых людей – заглядывать волку в глаза.

– Ты вступила в битву со львом, чтобы спасти волчат. Моя мать тоже… – Голос человека дрогнул, и Волчишка ткнулась носом в его руку. – Моя мать тоже жертвует собой ради меня. Благодаря ей мы не умерли с голоду. Она все лето приносила мне еду, приходя сюда на свой страх и риск. Она кормила меня, а я – вас. Ведь мы с вами семья. Я позабочусь о Волчишке. Не знаю, что будет с нами зимой, но если я выживу, то выживет и она. Может, когда она вырастет, я пожалею, что не убил ее. И все-таки мне кажется, мы поладим… Видишь ли, мы с тобой очень похожи. – Человек погладил ее по голове, и волчица зажмурилась. – Оба калеки. Посмотри на мою ногу. Я таким родился. Если бы не мать, я бы давно умер.

Волчица, различая в его голосе сильные чувства, погрузилась в дремоту. Никогда еще ей не было так спокойно. Боль прошла. Захотелось лизнуть человека в руку, но язык не слушался. Ей снилось, будто ее стая – человек и Волчишка – бежит рядом с ней, предвкушая удачную охоту.

Они мчались за лосенком, выбежавшим на странную местность, покрытую вечным льдом. Линия горизонта, лежащая впереди, резко оборвалась, однако волчица не прекратила погони. Она погналась за лосенком туда, где ослепительный лед сливался с небом, и взлетела в воздух, чувствуя себя юной, живой и свободной.

Наши дни

Официант, обслуживавший столик, за которым сидел американец с друзьями, состроил кислую мину, когда его подозвали в очередной раз. Джеймс Морби ткнул пальцем в пустую бутылку на столе и жестом велел принести еще одну. Бошан, заметив, как неохотно кивнул официант, понимающе улыбнулся.

– Что смешного, Бернар? – спросил его Морби.

– Наш официант считает, что с тебя уже хватит. Ты перепил и ведешь себя слишком по-американски.

– С первым согласен, а со вторым бы поспорил.

Бошан и Морби расхохотались громче, чем следовало. Жан-Клод, который в тот вечер не прикасался к спиртному, усмехнулся из вежливости.

– Он не знает, что у вас праздник, профессор, – услужливо подсказал он, обращаясь к Морби.

Морби окинул юношу взглядом светло-карих глаз, слегка помутневших от выпитого, и его взор прояснился.

– Вы хотите меня о чем-то спросить, Жан-Клод? – спросил он, проницательно глядя на собеседника.

Жан-Клод смешался, но, заметив, что Бошан ободряюще кивает, собрался с духом.

– Да. Про вашу находку. Вы сказали, что это первая собака. Но это не совсем собака, – неловко закончил он.

– Вы сами видели ошейник, Жан-Клод, – вмешался Бошан. – Какой из этого следует вывод?

Жан-Клод приготовился извиняться.

– Бернар, дай человеку сказать!.. Да, Жан-Клод, все так, как вы сказали. Это волк. Но вы же знаете, что у волков и современных собак есть общие участки ДНК. И не только у хаски – у мопсов, корги, пуделей они тоже есть. Даже у чихуа-хуа! Порой они ведут себя совсем как волки, и, надо признать, имеют на то полное право.

Морби подождал, пока официант продемонстрирует бутылку вина, откупорит ее и завершит привычный ритуал.

– Я понимаю, профессор. Но на это ушли тысячи лет. Вы же утверждаете, что волк подчинился человеку в один день. – Жан-Клод щелкнул пальцами. – Раз – и стал собакой.

Морби и Бошан переглянулись.

– Эволюционный скачок? – ехидно предположил Бошан.

– Не исключено, – улыбнулся в ответ Морби. – Ваш соотечественник по имени Этьен Жоффруа Сент-Илер выдвинул теорию, что развитие видов может идти гигантскими скачками. Вы читали его работы, Жан-Клод?

Жан-Клод кивнул, однако Морби был не из тех, кого легко провести. Впрочем, сейчас он не принимал экзамены и не собирался никого «валить», поэтому продолжал, словно подтверждая невысказанную мысль Жан-Клода: