Хозяин Фалконхерста - [9]

Не вставая с табурета, она указала на поднос с ножами и на кирпич. Бенони послушно встал рядом с Драмжером и начал неумело водить ножом по кирпичу. Заметив угрожающий взгляд Лукреции Борджиа, он стал делать это с большим рвением, поглядывая из-под длинных ресниц на Драмжера, который уже освоился с этим занятием. Наклонившись к Драмжеру, он принюхался.

— Ничего, не воняет, как от негров с плантации.

— А я тебе что говорила?

Своей покорностью Драмжер уже сумел завоевать благосклонность Лукреции Борджиа.

— В таком случае я не возражаю, чтобы он спал со мной. — Бенони усердно заскрипел ножом о кирпич. — Так и быть, схожу с ним наверх, покажу ему его место.

— Не сомневалась, что ты так и поступишь. — Лукреция Борджиа опять развалилась на табурете. Она настояла на своем, подтвердив свое положение хозяйки Фалконхерста, распоряжающейся там всем и вся.

Юноши трудились под ее бдительным оком до тех пор, пока все ножи не засверкали, как новенькие. Постепенно они принялись соревноваться, кто быстрее начистит ножи. Недавняя враждебность постепенно улетучилась. Закончив с ножами, Бенони встал и поманил Драмжера:

— Пошли, ниггер, я покажу тебе твою кровать.

3

В то время Фалконхерст был, несомненно, самой необычной плантацией во всей Алабаме. В отличие от окружающих крупных плантаций, чье процветание осталось в прошлом, Фалконхерст по-прежнему держался на плаву. От изящного Большого дома с высокими белыми колоннами, выделяющимися на фоне розовых кирпичных стен, вела к воротам широкая аллея; сады и лужайки содержались в полном порядке. На других хлопковых плантациях усадьбы пришли в ветхость, их окружало запустение. Жилища рабов разваливались, сами рабы дряхлели, обрекая на разорение белых господ. Фалконхерст представлял собой яркое исключение. Хижины здешних рабов были крепки и аккуратно побелены, сами рабы числом около шестисот были молоды, сильны и в большинстве представляли собой здоровых мужчин и женщин. На ухоженных полях вокруг усадьбы зрела кукуруза, колосились травы, поспевали овощи, на пастбищах разгуливал откормленный скот. Подозрение вызывало отсутствие хлопка: его выращивали в строго ограниченном количестве, только на одежду для рабов.

Разгадка заключалась в том, что еще отец Хаммонда Максвелла отказался от хлопководства в пользу возделывания самой выгодной культуры, приносившей из года в год все больше прибыли, — рабов. Поскольку поступление новых рабов из Африки прекратилось (усилиями аболиционистов[1] на Севере и в Англии), а из Кубы тайком поставлялось совершенно неудовлетворительное их количество, спрос на живой товар возрос, и Хаммонды проявили достаточную предусмотрительность, уловив, что даст наибольшую выгоду. Хаммонд выращивал рабов аккуратно, разборчиво, подобно тому как другие выращивают чистопородных лошадей или быков. В его кабинете стояли картотеки с родословными всех рабов, и, прежде чем позволить любому своему племенному самцу покрыть племенную самку, он тщательно изучал генеалогию обоих. Благодаря этому на плантации не происходило беспорядочного совокупления; проживание семьями не поощрялось. Самцу дозволялось провести примерно три месяца в хижине, где помещалось в общей сложности от двух до четырех пар. Если к концу этого срока результат отсутствовал, Хаммонд спаривал самца и самку с другими партнерами, после чего, если их бесплодие подтверждалось, он их продавал. Спустя неделю, максимум две после рождения дитя отбирали у матери и растили в общих яслях. Лишь в нескольких случаях детям разрешалось расти под присмотром собственных матерей, каковые считались хозяйскими «любимицами», которых он решил сохранить для себя, а не продавать.

В результате хозяйского догляда и высоких племенных свойств поголовья на рабах из Фалконхерста стоял знак высокого качества, и они пользовались доброй репутацией по всему Югу. Те, у кого на плантациях трудились негры из Фалконхерста, имели право гордиться ими, а поскольку такой материал был не менее дорог, чем племенной рогатый скот, он также использовался для улучшения породности поголовья на других плантациях. Ежегодные аукционы в Новом Орлеане, на которые Хаммонд Максвелл отправлял тщательно отобранные партии из шестидесяти-ста рабов, проходили при большом стечении покупателей, и за каждого раба из Фалконхерста удавалось выручить в результате торгов неплохие деньги. Мужчин обычно продавали в двадцатилетнем возрасте, когда достигала пика их способность давать потомство; рабынь запускали в воспроизводство в тринадцать-пятнадцать лет и не сбывали с рук, пока каждая не даст четыре-пять голов молодняка. Как и подобает ценному товару, племенное поголовье получало хорошее обращение, сытную еду, содержалось в сносных условиях. Лишь изредка рабы пробовали бича, поскольку шрамы от бичевания резко снижали их товарный вид. Более распространенным наказанием за любые проступки было урезание рациона, запрет якшаться с противоположным полом и заключение в карцер. Все, что выращивалось на плантации, шло на нужды рабов: поля кормили их, молочная ферма обеспечивала силу и любовный пыл, куры снабжали яйцами, прядильни одевали; все вместе представляло собой безупречное предприятие по производству высококачественных негров мужского и женского пола, неизменно превосходивших соперников на аукционе.