Хозяин черной жемчужины - [6]

– Ну… Жемчуг еще называют отвердевшей росой… Слезами русалки.

– А вы сами ныряли за жемчугами? – спросил Алешка. – На сто метров?

– Нырял. Но, конечно, не на сто метров. Вообще, это очень вредный и опасный промысел. Среди ловцов жемчуга долгожителей не бывает.

– А почему?

– По многим причинам. Акулы, ядовитые рыбы, огромное давление воды. Кислородное голодание.

– Вот! – сказал Алешка сердито. – А все из-за женщин. Чтобы они себе на уши жемчуга вешали. И на шеи тоже.

Кореньков с ним согласился. И даже добавил, что из-за женщин охотники убивают красивых хищных животных. Которых и так уже осталось очень мало в природе.

– Я жениться не буду, – сделал вывод Алешка.

– Я тоже, – кивнул Кореньков.

В общем, договорились. Нашли общий язык. Подружились. И я бы сказал, Алешка даже над этим Вадиком взял шефство. Например, напоминал вполголоса:

– Вадим Иванович, а у вас сегодня разные ботинки на ногах.

– Это естественно, – рассеянно отвечал Кореньков, – один правый, а другой левый.

– Один черный, а другой желтый, – уточнял Алешка.

Правда, однажды они чуть не поссорились. Алешка что-то рассказывал Вадику, распахнув глаза и задрав хохолок на макушке:

– …А потом налетел такой дождепад!..

– Дождь пошел, – рассеянно поправил его Кореньков.

– Дождепад, – упрямо повторил Алешка.

– Это неправильно!

– Снегопад – правильно? Звездопад – правильно? Камнепад – правильно? А дождь пошел?

Кореньков так растерялся, что очень долго с Алешкой не разговаривал. Минут пятнадцать.

…А капитан Павлик грустно и рассерженно доложил папе еще об одной краже на юбилее престарелого гражданина…

Он вообще к нам зачастил. Стал приходить почти каждый вечер. Как на работу. Во вторую смену. Как правило, к ужину. Докладывал папе обо всех «подвижках по делу», получал от него советы и указания. А от мамы – приглашение на кухню. Мама его жалела – «он такой одинокий» – и кормила даже более настойчиво, чем нас с Алешкой.

Сообщив об очередной краже, Павлик радостно выпалил:

– Кое-что есть, Сергей Александрович! Опросил я этих мужичков, которые у Люсьены на поминках были.

– И что?

– Интереснейшие показания дали. – Павлик пошел прямо на кухню. Дорогу туда уже изучил. – Вышли покурить, как вы правильно предположили. А тут из квартиры выбегает расстроенный гражданин. Весь нараспашку, с шубой в руках. И кричит: «Лена, Лена, куда же ты раздетая?» А мужичкам смущенно объяснил: «Истерика у нее, переживает сильно. Даже не оделась». И – вниз по лестнице.

– «Лена, Лена, шубу надень!» – продолжил папа с усмешкой. – Так, Павлик?

– Так точно, товарищ полковник.

– Как они его описали?

– Ничего особенного, – Павлик сел за стол и машинально принял у мамы тарелку. – Пожилой. В черном, далеко не новом костюме. Белая рубашка, тоже не модная. Галстук в полосочку. В нагрудном кармашке – уголок сиреневого платочка.

– Да… Негусто. И никаких особых примет?

– То-то и оно. – Павлик отложил вилку, достал блокнот, полистал.

– Ты прожуй сначала, – заботливо посоветовал папа. – А то подавишься.

Павлик его не услышал.

– Вот, дословно записал: «Он мимо меня как раз по лестнице загремел. И вот так вот шубу держал, в обнимку. Так мне показалось, на руке у него вроде как небольшое синее пятнышко. То ли родинка, то ли еще что. Вот тут вот, в ямке между большим пальцем и указательным».

– Отлично! – почему-то обрадовался папа. – Ты ешь, ешь, Павлик. Заслужил.

– Я ем, Сергей Александрович. Очень вкусно ваша супруга готовит.

– Только мало, – буркнул Алешка. – На всех не хватает.

А наши дела пока что шли свои чередом. Практически каждый день мы оставались втроем в кабинете биологии. И постепенно, благодаря рассказам Коренькова, я стал чувствовать к ней интерес. Об Алешке я уже и не говорю. Они разговаривали на равных. Алешка похвалился своей тридакной.

– Это еще не самый крупный экземпляр, – сказал Кореньков. – Вы про капитана Немо читали?

– Да, – ответил я.

– Нет, – ответил Алешка.

– На его подводном корабле по имени «Наутилус» в роскошном салоне был фонтан. Чаша этого фонтана была сделана из одной-единой раковины.

– Вот такой? – Алешка широко развел руки.

– Шестиметровой, – сказал Кореньков, – вот какой! И это не фантазия.

– У вас такой нету? – спросил Алешка. – Я бы посмотрел.

Такой раковины у Коренькова не было. Но он прекрасно понял, что Алешка напрашивается в гости, посмотреть его коллекцию раковин. И пригласил нас на выходной.

Накануне Алешка пристал к маме:

– Мам, а тетя Зина все еще страдает от твоего подарка?

– Не знаю, – мама вздохнула. – Мы давно не общались.

– Я вас помирю, – сказал Алешка. – Она из-за раковины на тебя обиделась. Выбросить ее жалко, а в квартире из-за нее теснота. Так, что ли?

Мама опять вздохнула, на этот раз молча. И с опаской посмотрела на Алешку. Он правильно понял ее встревоженный взгляд. И поспешил успокоить:

– Ты не думай, я не собираюсь тащить ее обратно.

– А куда ты ее собираешься тащить? – Это маму насторожило еще больше.

– Одному человеку. Он будет без ума от нее!

– Представляю! – усмехнулась мама.

– Конфетологу! У него тыща раковин, а такой нет. Теперь будет! Мы завтра идем к нему в гости.

Но операция под кодовым названием «Тридакна» не состоялась. В тот же вечер маме позвонила Зинка, и они щебетали почти целый час. Мы с Алешкой сразу же поняли, в чем дело: Зинка избавилась от раковины и простила маму.