Хозяева дискурса: американо-израильский терроризм - [23]

Еврейские требования компенсаций превратились в рэкет и вымогательство, пишет Финкельштейн. Так, швейцарские банки оказались легкой добычей – они зависели от американского бизнеса, и боялись дурной славы. Американские евреи, контролирующие прессу США, начали кампанию клеветы и диффамации против швейцарских банков, носящую расистский характер: «швейцарцы жадны и скупы», «характер швейцарцев сочетает простоту и двуличность», «швейцарцы – лишенный очарования народец, не давший человечеству ни художников, ни героев». К этому добавился экономический бойкот – ведь американские евреи стоят во главе большинства финансовых организаций Америки и распоряжаются триллионами долларов пенсионных фондов. Чтобы избежать еще больших убытков, швейцарцы согласились заплатить вымогателям. Полученные деньги осели в карманах еврейских адвокатов и организаций.

Американские банки получили больше депозитов от евреев, чем швейцарские банки, тем не менее, они отделались в 200 раз меньшей суммой в полмиллиона долларов. Видимо, еврейские дельцы от холокоста понимают, с кем можно, а с кем не стоит связываться. «Если бы они вели себя с американскими банками, как со швейцарскими, евреям пришлось бы искать убежище в Мюнхене» – шутит Финкельштейн.

Разделавшись со швейцарцами, еврейские организации взялись по новой за Германию. Они потребовали компенсацию за принудительный труд, и под страхом бойкота и судебных акций немецкие компании согласились заплатить.

В то же время евреи Израиля отказываются заплатить за конфискованное имущество гоев – земли, вклады, дома палестинцев. Американские евреи выступают против компенсации американским неграм за годы рабства. Америка и не думает компенсировать индейцев, ставших жертвой геноцида в 19-м веке.

Опыт вымогательства в Швейцарии и Германии – это лишь пролог к предстоящему ограблению Восточной Европы. Индустрия Холокоста, пишет Финкельштейн, приступила к вымогательству у бедняков бывшего социалистического лагеря. Первой жертвой давления стала Польша, у которой еврейские организации требуют все имущество, когда-либо принадлежавшее евреям, и оцениваемое во многие миллиарды долларов. Следующая на очереди – Белоруссия, с ее годовым доходом в сто долларов на душу населения. Одновременно готовится ограбление Австрии.

Его особенно возмущают ораторы и лицедеи холокоста, такие как Эли Визель, «бессовестный защитник израильских преступников, бездарный писатель, актер с вечно готовой слезой, оплакивающий жертвы за сходную плату в двадцать пять тысяч долларов за выступление плюс лимузин». «Не за свой (несуществующий) талант писателя или за отстаивание прав человека выдвинулся Визель. Он безошибочно поддерживает интересы, стоящие за мифом о холокосте». Финкельштейн объясняет причины своего негодования. «Эксплуатация холокоста используется для оправдания преступной политики Израиля и американской поддержки израильской политики. Вымогательство денег в европейских странах во имя «нуждающихся жертв» унижает жертвы нацистского геноцида».

Финкельштейн высмеивает бредовый тезис «уникальности холокоста». «Каждое историческое событие уникально в том смысле, что имеет свои особенности. Ни одно из них не обладает абсолютной уникальностью». Почему же эта морально и логически несостоятельная идея легла в основу мифа? Да потому, что уникальность холокоста – это еврейский «моральный капитал», железное алиби для Израиля, и подтверждение исключительности еврейского народа. Религиозный еврейский деятель Исмар Шорш определил идею уникальности холокоста как «светскую разновидность идеи избранного народа». Недаром Эли Визель постоянно утверждает, «Мы, евреи – другие, мы не такие, как все». Связанная с этим идея «извечного, иррационального антисемитизма всех гоев» способствует созданию особого параноидального духовного климата в Израиле и в еврейских общинах. «Нас преследуют уже 2000 лет. Почему? Без всякой причины!» – восклицает Визель. Спорить с ним невозможно, потому что, по его мнению, любая попытка объяснить антисемитизм уже является актом антисемитизма.

Руководители американского мемориала боролись изо всех сил против признания цыган – жертвами холокоста. Хотя цыган пропорционально погибло не меньше, признание их жертвами уменьшило бы «моральный капитал» евреев, и подорвало бы тезис об уникальности еврейского страдания. Довод еврейских организаторов был прост – как можно равнять еврея и цыгана, как можно равнять еврея и гоя? Финкельштейн приводит нью-йоркскую шуточку: если сегодня газеты оповестят о «ядерном холокосте, уничтожившем треть планеты», назавтра появится письмо Эли Визеля в редакцию под заголовком «Как вы можете равнять!?» Мы, израильтяне, знаем это слишком хорошо: недаром положение прав человека – не еврея в Израиле одно из худших в мире.

Финкельштейн сравнивает успешные усилия евреев получить компенсацию за ущерб – с отношением Америки к последствиям агрессии во Вьетнаме. Американцы убили 4—5 млн человек в Юго-Восточной Азии, разрушили 9 из 15 тыс. городков Южного Вьетнама, и все большие города Севера, оставили во Вьетнаме миллион вдов, тем не менее еврейский министр обороны США, Уильям Коэн, отверг не только идею компенсации, но даже извиниться отказался: «Это была война». Евреи стали единственным в мире исключением из этого правила.