Хотите быть герцогиней? - [14]

– Поверьте, быть дочерью сельского священника отнюдь не означает, что моя голова набита романтическими бреднями.

«Распутница. Шлюха. Иезавель». Эти жестокие слова зашипели на нее из темных уголков памяти. Она заставила их отползти назад, как привыкла делать все эти годы. Может быть, когда-нибудь она сумеет прогнать их навсегда.

– Я могу обойтись без кольца с драгоценными камнями, без гостей, без красивого платья, – сказала она. – Я прошу только об одной маленькой любезности, чтобы почувствовать… немного тепла. Чтобы сегодняшний вечер был больше похож на настоящую свадьбу.

– Свадьба была самая настоящая. Мы принесли клятвы, которые нас связали по закону. Поцелуи на свадьбе необязательны.

– Мне кажется, на моей свадьбе поцелуй просто необходим. – Ее голос набрал силу. – Вы удостоили меня церемонии, пусть формальной и второпях, но меня бы порадовал этот маленький жест, который дал бы мне почувствовать, что я для вас нечто большее, нежели движимое имущество.

Она пристально наблюдала – как он отреагирует? Но его реакцией был полный отказ от какой бы то ни было реакции. Его лицо ничего не выражало – обе его половины: здоровая и та, где шрамы. Или он не был уверен в себе? Кроме того, нельзя исключать, что она ему неинтересна. Эти мысли заставили ее сердце сжаться.

– Если хотите, я могла бы сама вас поцеловать, – предложила Эмма. – Необязательно, чтобы поцелуй был долгим. Вам только и нужно, что стоять смирно.

Она привстала на цыпочки.

Но он положил руки ей на плечи, вынуждая опуститься на пятки.

– Жена не может целовать герцога.

О господи! Ничего унизительнее уже быть не может.

– Герцог, – продолжил он, – сам целует жену. Это совершенно разные вещи.

– Вот как?

– Да. Закройте глаза.

Эмма повиновалась. Сердце стучало в груди все громче, а ожидание все затягивалось.

Ничего…

Она выставила себя дурой, а он над ней посмеялся. Он передумал. Насчет поцелуя. Насчет нее. Насчет всего. Она была готова открыть глаза, бежать из этой комнаты, соорудить баррикаду из подушек, книг и кошек, чтобы спрятаться за ней до конца своих дней, когда…

Его ладони обхватили ее лицо – шершавые, властные. И в тот миг, когда она думала, что вспыхнет пламенем от жестоких подозрений, его губы коснулись ее губ.

И что-то сдвинулось в ее душе. Потайной карман желаний, который она накрепко зашила много лет назад, – его поцелуй разорвал швы. Хлынул поток чувств, готовый поглотить ее без остатка. Волна страсти, желания и…

И еще нечто такое, чего она не хотела признавать, не то чтобы дать название! Позже она, без сомнения, поразмыслит над этим. Ее цепкий ум ничего не оставит без внимания. Но пока его губы соприкасались с ее губами, она могла гнать от себя это страшное признание.

Если бы этот поцелуй мог длиться вечно!

Глава 6

Надо с этим покончить, твердил себе Эш. Коснуться губами ее губ да сосчитать до трех – нет, до двух, – и хватит глупостей. Наверное, глупо идти у нее на поводу, но он решил, что формальный поцелуй скорейшим образом положит конец неприятному разговору.

Однако в результате этого поцелуя он только потерял над собой контроль.

Ее губы были мягкими, теплыми, сладкими. Свежими, как фруктовый пирог. Он чувствовал, как силы покидают его, хотя в иных местах он, напротив, становился твердым. Эмма играла на струнах самых разных его чувств, но он не мог определить, каких именно. Поцелуй запустил в его мозг тонкие щупальца безумия, лишающего его возможности думать и контролировать ситуацию.

Считать.

Как долго их губы соприкасались? Возможно, не дольше двух ударов сердца. Или трех? Или тысячи? Теперь ему было безразлично.

Ее щеки пылали под его ладонями, и он принял этот жар как признак смущения или раздражения. Но она не отпрянула. Напротив, придвинулась ближе и положила руку ему на плечо. Под сюртуком она словно гладила его шрамы, а заодно гнала прочь ту боль и горечь, что скрывались под израненной плотью. В его теле разворачивалась спираль ощущений, как ураган в безводной пустыне, который подхватывает сухой песок и швыряет его в небесную высь.

Все было неправильно. И все было так, как должно. Теперь все было возможно!

Он оторвался от ее губ, но не мог отвести взгляд от ее лица. Прошли долгие секунды, пока Эмма не открыла глаза, будто упиваясь потрясающими ощущениями, впечатывая их в память, наслаждаясь ими.

Проклятый дурак, зачем он уступил и поцеловал ее? Он не подумал, что после первого поцелуя мужчина обычно жаждет второго.

И следующего. А потом еще. И с каждым поцелуем его страсть только разгорается.

Он получит ее позже, в постели, и будет делать это часто. Но так, как сейчас, – это не повторится. Больше не ощутит он этой робкой сладости там, где его губы соприкоснулись с ее губами. Вкус ожидания и надежды на большее.

Он отпустил ее и сделал шаг назад. Она покачнулась, обретая равновесие.

– Благодарю вас.

«Это было моим наслаждением, – подумал он. – Только моим. И я никогда ей этого не прощу».

– Обед в восемь, – сказал он.

Когда Эмма вышла из гостиной, она увидела, что в холле ее ожидает вся прислуга Эшбери-Хауса. Хан представил ей и назвал по имени каждого из собравшихся, хотя Эмма была уверена, что никого не запомнит. Слуг было слишком много: экономка, кухарка, горничные первого этажа, горничные верхних этажей, девушки-посудомойки, лакеи, кучер, конюхи.