Хосе Марти - [9]

По мнению Марти, сами народные массы на своем собственном опыте в ходе войны за независимость выработают «такие формы государственного устройства, которые удовлетворяли бы назревшим запросам и требованиям всего населения, обеспечивали бы Кубе признание и помощь других народов, а вместе с тем позволяли бы вести решительные военные действия, направленные к быстрому окончанию войны, жизненно необходимому для процветания страны» (11, стр. 294).

Марти был убежден, что в ходе войны за независимость кубинский народ найдет не только форму государственной организации общества, но и отвечающую его интересам форму самого общественного устройства (см. приложение, стр. 192–193). Революционеры и руководители национально-освободительной войны должны поддерживать инициативу народных масс, а не навязывать им «сверху» надуманные схемы общественного устройства, ни тем более становиться в позу обиженных и непонятых в случае, если их личные планы не совпадут с волей народа. Подлинный революционер должен не бояться стать рядовым армии народа, с которым он обязан творить одно общее дело. Исходя из того, что «нужно действовать заодно с угнетенными», с тем чтобы «упрочить систему, враждебную интересам угнетателей и их методам господства», Марти решительно подчеркивает свое единство с народом:

Я хочу судьбой породниться

С бедняками земли моей.

(11, стр. 94).

Марти с глубоким уважением отзывался о кубинских рабочих-эмигрантах, которые отдавали часть своего скудного и непостоянного заработка в фонд борьбы за освобождение Кубы. «Дорогие братья», «молчаливые, сердечные и великодушные кубинские рабочие», «гордость родины» — так писал о них Марти в статье «Бедняки земли нашей».

Глубоко веря в неисчерпаемую творческую революционную силу простого трудового народа, Марти осуждает «барский надушенный патриотизм», клеймит тех, кто лицемерно осуждает «эксцессы невежественной толпы», людей, которые не видят, что причиной слепой ярости, иногда охватывающей толпу, являются «святые страдания народа». Марти предвидел, что на пути к демократической республике кубинскому народу придется преодолеть и «мстительную злобу господ, лишенных своих привилегий», и сопротивление значительной части образованного городского населения, которое будет вынуждено распроститься с роскошью и изобилием, какое дают ему незаконные колониальные повинности и доходные должности.

Таким образом, Марти стремился в своей практической и теоретической деятельности опираться на революционное творчество широких народных масс. В народе Марти видел не только главную движущую силу войны за независимость, но и активного участника последующих преобразований общественного и государственного строя.

В ходе подготовки войны 1895–1898 гг. эти революционные выводы Марти пришлось защищать и отстаивать в упорной борьбе с интегризмом, либерализмом (автономизмом) и аннексионизмом.

Вопрос об отделении либерализма от демократии на Кубе принадлежал к числу коренных вопросов всего кубинского национально-освободительного движения, от которого зависело решение всей проблемы борьбы за национальную независимость Кубы. Поэтому размежевание на Кубе либерализма и революционной демократии, борьба Марти против реакционного автономизма имели историческое значение. Автономисты и Марти — представители двух исторических тенденций, двух исторических сил, которые с 1878 г. определяли исход борьбы за независимость Кубы.

После Десятилетней войны креольский либерализм как революционное течение сходит со сцены. Он вырождается в партию реформ и мирной борьбы. Раскол, наметившийся в лагере либералов еще в ходе войны, завершился в 1878–1879 гг. созданием двух партий, выражавших интересы помещиков и крупной буржуазии, — либеральной (автономистской) и консервативной (интегристской) [6]. Обе партии издали свои манифесты и программы, мало чем отличавшиеся друг от друга. Некоторое различие между ними состояло в том, что консерваторы требовали сохранения целостности испанской империи на основе национального единства Кубы с Испанией и постепенной отмены рабства, а либералы — полной отмены рабства и автономии Кубы в рамках унии с Испанией [7]. Либералы на словах выступали за реформы, на деле боролись против какого-либо изменения существующего строя и смыкались, таким образом, с консерваторами. Марти верно раскрыл сущность креольского автономизма как либерального консерватизма, когда писал, что «единственными подлинными консерваторами, которые объединяются и осуществляют политику умиротворения, являются либералы» (16, стр. 496).

Автономизм расцвел в 80-е годы. Испания, ослабленная в результате Десятилетней войны, вынуждена была идти на некоторые уступки. «Реформы, — писал Марти, — были обещаны Кубе для того, чтобы задержать революцию» (16, стр. 60). Именно поэтому Испания допускала реформаторскую деятельность либералов. Последним удалось добиться устранения некоторых ограничений торговли, формальной отмены рабства, фактически уже окончательно подорванного в результате революции 1868–1878 гг., а также введения избирательного закона, предоставлявшего кубинцам весьма ограниченное право для участия в выборах в испанские кортесы.