Хоровод времен. Всегласность - [7]

Луч мечты,

Крылья молний,

Это ты.

ATOM

Атом — Ангел, вспышка в Море,

Человека не хочу,

Я огонь в немом узоре,

Лучший возглас в разговоре,

В мире битв — молюсь мечу.  

Дай мне вечность — опрокину,

Я семь я, и каждый — я,

Не хочу входить в картину

Как черта, и, вольный, стыну,

Но моя мечта — моя.

ОТ АТОМА

От атома — до человека,

От человека — до богов,

И в долгий век Мельхиседека

От звона мигов и часов.  

От неподвижности — в самумы

Взметенно-зоркой быстроты,

От тиши — в грохоты и шумы,

В разломы цельной красоты.  

Да будет. Это все приемлю.

Отец мой — Ум, и Воля — мать,

Но я слепил из точек землю,

Чтоб снова точки разметать.

АТОМЫ ВРЕМЕНИ

     Мы в извивных

     Вспевах взрывных,

Мы втекаем в Да и Нет.

     Мы в Безликом

     Лик за ликом,

Иней звуков, прах примет.  

     Мы свеченье,

     Зыбь теченья

В Океане мировом.

     Дрожь в намеке,

     Малость, строки,

Буквы в рунах, песнь в немом.  

     Мы забытость,

     Глянцевитость

Всеокружного жерла.

     Миг живем мы,

     Но поем мы,

И звучат колокола.  

     Мы снежинки,

     Паутинки,

В капле влаги — миллион.

     Он рыдает,

     Не считает,

Но творим мы Небосклон.

     Он смеется,

     В тайнах вьется,

Все же знаем мы, кто Он.

     В лик — от лика,

     В песнь — от крика,

В хороводности Времен.

НАЧЕРТАНИЯ

Круговой полет планет,

Их сплетенья в темноте,

Полосой идущий свет

Метеоров и комет,

Ужасающих примет

В говорящей пустоте.  

Это все — мои черты,

Начертанья вещих рун,

Это — я, и это — ты,

Чтоб над бездной пустоты

Были звездные цветы

В нескончаемости струн.

ОГНЕННАЯ ЖАТВА

Клокочет огненное море,

Горят зловещие румянцы,

На Солнце рушатся в просторе

Вскипанья чувств, протуберанцы.  

Что в Солнце в этот миг боролось?

Узнать ли нам, теням пожара!

Но в нем горел гигантский колос,

Свершилась жатвенная чара.

СУХОЙ ПЕРУН

Сухой туман, когда цветенье нив

Проклятье дней, хлебов плохой налив

У нив зарницы даже — на счету,

Сухой Перун — сжигает рожь в цвету.  

Сухой Перун — роняет в травы ржу,

И чахнет цвет, что радовал межу

Перун желает молний  из зарниц,

Небесных — должен он пьянить девиц.

ПОЛОНЯННИК

 — Почему ты, дух свирельный,

Вечно носишься, кружишься,

Ни на миг не отдохнешь?

На качели ты метельной,

Вправо, влево, к дали мчишься

 — Я — плененный. — Это что ж?

 — Надо мной обряд крещенья

До святою завершенья

Не был доведен.

Потому что поп был пьяный

Был он рваный и румяный,

Опрокинул свечи он.

Разукрасил крест цветами,

Говорит: «Веселье с нами

Благовестье бытия».

И вина он налил в воду:

«Это душам даст погоду».

А погода, это — я.

 — Что же дальше? — Я влюбленный,

Дрожью звуков полоненный,

В брызгах, в прихотях Огня.

Раб себя, страстей свободных,

Полонянник Чернородных,

Носят Дьяволы меня

Посижу — и вдруг соскучусь,

Погляжу — совсем измучусь.

Где я? Что я? Запою.

Все по новому о старом.

Все бы дальше, все бы к чарам,

Вею, рею, вею, вью.

МАК

     Кто маки cpывает,

     Тот гром вызывает,

В Брабанте сказали мне так.

     И вот почему я

     Весь вздрогну, ликуя,

Дрожу, заприметивши мак.

ДВЕ РЕЧИ

Есть обиходная речь,

Это — слова,

Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива.

А для единственных встреч

Двух озарившихся душ, или тел,

Есть и другая, напевная речь.

Ветер ее нам однажды пропел,

Видя в лесу,

Между трав,

Как в просветленности нежных забав

Любовь целовала красу,

Ветер ее прихотливо пропел,

И закружился, и прочь улетел.

В этот же час

Сад был от яблонь влюбляюще-бел,

И по Земле, в отдаленный предел

Сказка любви понеслась,

В трепете белых, и всяких цветков,

В пении птиц, и люден, и громов.

СТРЕЛА

Говорят — полюби человеков.

Хорошо. Только как же мне быть?

Ведь родителей должно мне чтить и любить?

Кто ж древнее — Атлантов, Ацтеков,

Ассириян, Халдеев, Варягов, Славян?

Коль закон — так закон. Нам он дан

Человеков люблю  в ипостаси их древней,

Глаза были ярче у них, и речи напевней,

В их голосе слышался говор морей,

Луной серебрились их струны,

О богах и героях вещали им руны,

И клинопись им возвещала о мощи великих царей.

Но руны, и клинопись — стрелы,

Острия,

Бьющего метко, копья.

Уходите же вы, что в желаниях бледных не смелы,

Человеки, в свои удалитесь пределы.

Лук дрожит. Догони их, вестунья моя.

ПЕРЕВАЛ

Справа — горы, слева — горы,

Справа, снизу, там узоры

Задремавших сел.

Слева  кручи, слева  тучи,

Слева слышен зов певучий,

То прорвался ключ гремучий,

И завел,

Мысль повел он по извивам,

В беге срывном и счастливом

Пляшет он по склонам скал,

Вот запал,

Вот юркнул,

В царстве камня потонул,

Снова, ящерицей, глянул,

Залукавил, промелькнул,

Снова скрытности оставил,

Вырос, поднял целый гул,

Закурчавил

Гребни скал,

И от сел,

Миновавши перевал,

Влево — влево он ушел,

И рокочет, не устал,

И от выси в самый дол

Свеже-брызжущую влагу лентой  светлою провел.

НЕБЕСНЫЙ БЫК

На золотых poгаx

Небесною быка,

В снежистых облаках,

Где вечная река, —

В лазури высоты,

Слились живым венком

Багряные цветы

Над сумрачным быком.

Возрадовался бык,

Возликовал, стеня,

Любить он не привык

Без громкого огня.

Он гулко возопил,

И прокатился гром,

Как будто омут сил

Взыграл своим жерлом.

Прорвались облака,