Хорошо в стране советской жить... - [12]

Используя иногда простой карандаш, иногда цветные, я пытался максимально приблизиться к оригиналам этих старых мастеров. Модерновое искусство не вызывало в моей душе практически никакой реакции. Придумывал и чертил чертежи разных устройств и машин и на некоторые из них получал дипломы. Как-то раз после того, как на школьной практике мне пришлось красить кисточкой и валиком полы в нашей школе, я пришёл домой и быстро придумал машину, которая бы делала это быстро и качественно.

Я быстро сделал все необходимые чертежи и отправил их в редакцию «Юного техника», и когда я уже перестал надеяться на ответ, в один день пришло письмо из редакции, в котором мне сообщалось, что моё предложение было отобрано из других присланных предложений от юных техников и вполне вероятно, что скоро я получу диплом из редакции. Через пару месяцев я получил и сам диплом, который моя мама сохранила до сих пор. Любил я работать и с деревом. До сир пор помню ощущение поверхности доски после того, как по ней пройдёшься рубанком… В школе весьма неплохо освоил токарные станки по металлу и дереву. И, конечно же, я читал. Где-то после четвёртого класса я стал читать «запоем», перечитал по несколько раз весьма неплохую и довольно большую для того времени отцовскую библиотеку, всё, что смог найти интересного в школьной и городской библиотеках, и то, что приносили интересного читать отец, брат, сестра. Книги по фантастике, приключенческие, исторические, сказки и просто хорошие книги, вне зависимости от тематики, стали моими друзьями.

Моё увлечение книгами никоим образом не мешало мне в учёбе, а даже наоборот, было значительной помощью. Дело в том, что я читал книги и по физике, астрономии, биологии, философии, истории, геологии, антропологии и т. д. К тому же, подготовка к занятиям занимала у меня не более получаса. Единственное, к чему у меня не лежала душа — так это к изучению английского языка. Он был как бы мёртвым для меня. Все остальные предметы были мне чрезвычайно интересны. Я никогда не любил, когда на дом задавали простые задачки по математике, это было равносильно тому, чтобы тысячу раз писать, что два плюс два равно четырём. Поэтому несколько раз я не сделал домашнего задания по математике, считая это дело бессмысленным. Но наша математичка, Лидия Акимовна так не думала, она прекрасно понимала, что для меня домашние задания, как семечки, но она не могла позволить мне не делать домашнего задания, иначе бы все те, кому математика была в некоторую тягость, могли ссылаться на меня и были бы правы. Поэтому она мне несколько раз влепила по двойке за домашнее задание, не ставя эти оценки в классный журнал.

Обычно я во время контрольных по математике успевал решать не только свой вариант контрольной, но и все остальные, и ещё успевал подсказать другим. Так что, у неё рука не поднималась поставить мне двойку в журнал, но я всё-таки нашёл компромиссный вариант, чтобы мне не делать глупую с моей точки зрения работу и в тоже самое время не получать двойки даже в свой дневник. Я просто решал по паре примеров каждого задания из десяти и не делал остальные. И эта моя маленькая детская хитрость работала безотказно, когда Лидия Акимовна проверяла моё домашнее задание, я ей показывал решённые задания, а на её вопрос об остальных однотипных задачках, я ей отвечал, что у меня по ним возникли некоторые вопросы, которые я хотел бы с ней обсудить перед тем, как их решать дальше.

Лидия Акимовна прекрасно понимала, что за этим стоит, но ничего поделать с этим не могла, так как я показывал ей, что я действительно работал над домашним заданием и придраться было не к чему. А когда она решила вывести меня на чистую воду и спросила о том, какие же у меня возникли вопросы при решении тех или иных задач, я, к её удивлению, забросал её разными вопросами, обсуждение которых нами заняло почти весь урок, и после этого она перестала это делать. Правда, каждый раз, когда я применял этот свой трюк, над моей головой мелькала её рука изображающая подзатыльник, и я всегда рефлекторно втягивал свою голову в плечи. Таким образом она выравнивала каждый раз счёт, который всегда оставался, благодаря этому, 1:1!

Мне практически всё давалось очень легко, было достаточно один раз внимательно послушать объяснения учителя или один раз прочитать учебник, чтобы запомнить материал. Да и большинство моих школьных учителей были настоящими педагогами. И на память я не жаловался никогда, хотя, к сожалению (или к радости), моя память не была фотографической. Тем не менее, пройденный материал не «вылетал» через второе ухо.

В школе, когда пришло время, я стал октябрёнком, как и все другие, а когда пришла пора, одним из первых меня приняли и в комсомол и даже выбирали каждый год в школьный комитет комсомола. Я никогда не любил заниматься словоблудием, чем занимались практически все комсомольские деятели всех уровней. Я взялся в школе за трудовой сектор и стал делать реальные дела для школы, а не принимать идиотские резолюции, которые никому не были нужны, и которые никто не выполнял, но выдвигающие их комсомольские «деятели» зарабатывали себе, таким образом, очки для своей будущей общественной карьеры.