Хорошо, что вы пришли... - [5]
Она просматривает и откладывает в стопочку письмо гвардии капитана запаса А. Возьянова из Донецка — он поздравляет с пятидесятилетием Советских Вооруженных Сил.
Леонид Зюкуев из Сызрани пишет, что хотел бы участвовать в очередной встрече однополчан.
"Уважаемая Людмила Васильевна. Я знаю, что сотни ветеранов-первогвардейцев благодарны вам за неутомимую и самоотверженную службу на фронте и общественную деятельность в мирные дни. Шлю вам свои сердечные поздравления. Идельштейн".
После того как организовался совет ветеранов и она стала активно работать в совете, после того как состоялись первые встречи ветеранов, — люди узнали ее адрес и стали писать. Людмила Васильевна отвечает на запросы, помогает товарищам найти друг друга, связывает людей. Не сразу втянулась она в эту работу, все сомневалась, думала, кто я такая, чтобы считаться ветераном, — в атаку не ходила, раненых под пулями не выносила, была операционной сестрой.
Письмо из Жданова. От кого же это? Не сразу разберешь подпись. Кто это? Ах, да, тут же написано — бывший начальник штаба ГАП стрелковой дивизии в 1938–1941 гг. Похоже, что она никогда не читала этого письма, что оно так и пролежало в ящике непрочитанным… хотя конверт вскрыт.
"От души желаю не болеть, ножек не ломать (выходит, знает, что она лежала с переломом?), а быть всегда молодой, жизнерадостной, какой была в Уручье, Колодище в 1938-41 гг.".
Так вот почему она тогда не дочитала это письмо, забыла. "Я не забыла, нет, — честно думает она, — я вытолкнула это письмо из памяти, разве могу снова быть такой, как в Уручье?" Пожалуй, это были самые веселые, солнечные дни в ее жизни. Она долго сидит над этим письмом — то бродит по пронизанным солнцем березовым рощам, то стоит в сумерки у окна, дожидаясь мужа, то торопится из санчасти после дежурства домой. Не идет, бежит, лишь иногда придерживает шаг, когда кто-нибудь идет навстречу, все-таки неудобно — жена командира полка. Дама.
То последнее перед войной лето она вспоминает, те красивые утра и закаты, ту щедрую зелень, то ожидание полкового праздника — как раз на воскресенье был назначен этот праздник — с приезжими артистами, самодеятельностью, с гуляньем в лесу.
Она опять опускает руку с письмом. Вот уж не думала, что так тяжело будет вспоминать те дни. Надеялась, что все давно перегорело, прошло, отболело. Да и что переживать теперь — Ваня умер. Они ездили как-то на кладбище по поручению ветеранов возлагать венки. И на Ванину могилу тоже положили… Теперь он ничей — ни ее, ни той новой, второй жены. Как ничейная земля, лежит эта могила…
Людмила Васильевна опять пожалела, что не навестила Ваню, когда узнала, что болен. Надо было все-таки проститься, ведь прошлого никто у них не может отнять. А то ни разу с тех пор и не виделись, он на встречи ветеранов не приходил, как ей рассказывали общие знакомые — "очень переживал, знал, что все фронтовики его осуждают…" А она не осуждала, нет. Был бы только счастлив… Страдала, чуть с ума не сошла, но не осуждала…
"…Приезжайте к нам летом на юг к берегу Азовского моря. Будете дорогим гостем. У нас был года два назад товарищ Ишмаков с женой, приезжал Петренко Петр, сам, без жены. Был я у Ишмакова, Свешникова, Петренко. Часто бываю у Алексея Возьянова, нашего бывшего радиотехника. В1967 году был в Ленинграде у жены полковника Филиппова — Станиславы Мартыновны, живет одна, пока работает".
Людмила Васильевна хватается за эти слова, как за спасительное средство. Да и что унывать — когда есть товарищи, есть друзья и ты "пока работаешь". Надо только и на новой должности, в приемном отделении, хорошо работать.
Поздравительная открытка к 8 Марта. Трогательные зеленые листочки на красном фоне. Ей сообщают, что коллективу оперблока снова присужден вымпел коммунистического труда. Подписано: "Ваши девочки".
Ваши девочки — это сестры.
Сколько их прошло мимо Людмилы Васильевны за эти годы по коридорам больницы, сидело рядом на утренних пятиминутках, стояло в операционной… Рыженькие, брюнетки, русые, расторопные и медлительные, любознательные и равнодушные. С некоторыми она воевала, некоторых любила, но каждой пыталась внушить:
— Ты — операционная сестра. Как ты можешь смотреть в сторону, когда хирург работает? Ты должна раствориться в нем, угадывать, идти за ним, нет, не за ним, а впереди. Ты обязана знать ход операции. А что для этого нужно? Знать анатомию. Иметь память. Концентрировать свою волю. Ни одной посторонней мысли… Зачем тебе эти локоны над лбом, кому ты здесь хочешь понравиться — убери лохмы, завяжи косынку пониже. А маникюр никак нельзя, решительно…
Они появлялись поначалу неопытные, росли на ее глазах, превращались в толковых опытных сестер, а для нее все равно оставались "ее девочками".
И сюда, в ее комнату, приходили поболтать, посоветоваться. Иногда поплакать, взять денег взаймы. Была она им, одним словом, старшим другом: сама откровенничать не любила, сплетен и пересудов не переносила, но для доброго, душевного разговора можно было к ней прийти в любую минуту.
Только вот на днях забегала одна молоденькая:
— Ой, Людмила Васильевна, для чего вам этот голыш на диване? Какая у вас уютная обстановка… Это для внуков?
Матильда Юфит известна читателю как тонкий и наблюдательный автор. Главная тема ее повестей и рассказов — судьба женщины в нашем социалистическом обществе. Образы героинь М. Юфит наделены чертами, убеждающими своей достоверностью. Женщины в произведениях М. Юфит, как правило, занимают скромное место в жизни, но писательница и в малом раскрывает широкий мир, ее рассказы будят мысль, обогащают душу.Показанные в своих повседневных трудах и заботах, явных и тайных стремлениях, героини М. Юфит становятся близкими читателю, заставляют его задуматься о многом и в собственной жизни.
Заметки об Узбекистане глазами солдата-срочника 1987-89. Нет-нет, никаких особых ужасов. Это про Азию.
Пустыня, как много пустоты в этом слове. Слыша эту лексему, невольно нам на ум приходят картины бесконечных песков и палящего солнца. В таком месте мне пришлось оказаться. Мы с отцом уже несколько суток шли неизвестно куда, без еды и воды, наши тела были иссушены, каждый шаг нам давался как битва за непреступную крепость. С тех пор, как началась война, мы никогда не наедались досыта, а ведь у отца был шанс выбрать другую судьбу для нас, но он отказался. Обмотавши голову рубашкой, в одних только штанах, мы бороздили этот нескончаемый океан песка, наши ноги вязли в нём, а тело пекло от жары, но мы шли.
«– Я тебе покажу, как к порядочным людям приставать!Вот так, только взмахнул проверенной, любовно выструганной дубинкой, чай, не поделка ширпотребная, а подлинный хенд-мэйд, – сразу тварь шарахнулась шустро, даже разок вдоль хребта не успел огреть. Убегает, скотина этакая, боится честный бой принять… Мутант поганый. Говорят, их раньше тут, когда Зона еще была, немало водилось, злыдней этих…».
У семьи Браунов вот-вот должен был родиться сын. Это была молодая, небогатая пара, жившая в двухкомнатной квартире на окраине города. Им было по двадцать лет. Спустя 8 месяцев Лорейн (жена) родила сына, но всё-таки что-то пошло не так…
«…Стоп. А если я копия и есть? В обезьяньем, допустим, теле?Да ну, не может быть. Хотя… показалось или нет, будто пальцы прошлись по волосатому покрову вместо гладкой кожи?Черт-те что мерещится. Отложим версию как маловероятную. И кончаем морочиться, работаем.В стену должна быть вмонтирована такая ма-аленькая штучка – для персонала, случайно запертого. Сотруднички у нас раззявы те еще, обезопасились втайне от начальства. Ага, нащупала. Нажала строго определенным образом.И скрючилась от хлынувшего света. Дуреха, глазки-то прикрывать надо! Но разглядеть успела: никакая я не обезьяна.
«…– Вас приветствует загробный коллектор. Благодарим за проявленное терпение. К сожалению, сейчас все двенадцать триллионов линий заняты. Вы находитесь в режиме ожидания.Ваша очередь между кланом разумных головоногих, чей корабль сгорел в короносфере Альдебарана, и электронным вирусом, совершившим ритуальный суицид в несвойственной ему операционной системе.Пожалуйста, ожидайте вызова Куратора-Распределятора. Еще раз благодарим вас за понимание…».