Хороший день для зомби-апокалипсиса - [54]
— К Анвару, — одними губами шепчу Илье. Стадо кабанов навскидку голов с полсотни, а зверушки эти очень агрессивные и опасные, взрывающиеся на раз. Закивав, Илюха ме-едленно пристроился в паре метров от кавказца, положив перед собой сперва арбалет, потом ружьё, а потом уже Калаш.
Положив рюкзак, иду вслед за Славкой, стараясь не потревожить ни единой веточки. Я не то чтобы Чингачгук и Великий Охотник, но мама, даром что учительница русского и литературы, большая любительница народной медицины, травок и сопутствующих ягод с грибами, брала меня в лес лет с пяти. Не то чтобы воспитывала… просто оставить было не с кем.
В общем, Лес я понимаю и люблю, притом не без взаимности, но сейчас… чес-слово, будто вся моя хоббитянская кровушка разом пробудилась! А… ну да, и кендеровская тоже. Тихо-тихо иду… а Славка вообще призраком скользит. Наследие пробудилось? И если да, то какое? Интересно…
Любопытство становится жгучим, едва ли не осязаемым, и вот он — первый негатив от кендерской крови! Сейчас уже могу понять, что ведомый этим чувством лезть буду во все щели! Надо, не надо… интересно!
Ежевика крупная, будто селекционная, и вкусна-ая…
— Зар-раза… как же не вовремя наследие крови проснулось, — шепчу одними губами, сплёвывая сладкую, тягучую слюну, окрашенную соком.
«Ручки, блять, шаловливые!»
Иду сквозь кусты, стараясь не потревожить ветвей и не наступить на многочисленных змей. Они греются на камнях, скользят в расщелинах и даже висят на ежевичных плетях. В основном безобидные ужики, но встречаются и гадюки, и…
… в голове будто подсветка, подсказывающая степень опасности. Интересно… а потом в голове будто взрывается информационный пакет, и я с большим трудом абстрагируюсь от «известной с детства каждому кендеру и хоббиту» информации.
— … сейчас, сейчас… — слышу Славкин голос, — на камни затащу…
Он пыхтит слегка, но в общем-то, тащит меня относительно легко, поддерживая справа под руку.
— Всё… отошёл мал-мала, — отстраняюсь я, уже почти самостоятельно добираясь до относительно ровной площадки у самого верха и затаскивая туда свою тушку.
— Глянь… — мотаю головой и подсаживаясь, прислонившись спиной к нагретому камню.
«Вот тоже херь, — вяло ворочаются мысли, — солнца в пещере не может быть по определению, а и вообще — чуть ли не сумерки стоят, а камни будто солнцем нагреты. Свет, тень… откуда что берётся?»
— Чисто, командир, — доложил вернувшийся Славка, — там за камнями что-то типа галечного пляжа, а дальше типа прерии, незаметно с той стороны никто не подберётся. Ну а в лесу кабаны, тоже мимо никак — ни мы, ни враги потенциальные. Лес отсюда хорошо видно.
— Зови остальных, — приказываю, с трудом собирая опять разбежавшиеся мысли.
— А ты… — он вопросительно смотрит на меня.
— Походу, наследие проснулось, — улыбаюсь кривовато, — Ну, иди! Чтоб два раза не объяснять!
— Ага!
Я провалился в странноватое забытие, вспоминая разом два своих детства — человеческое, и бытие кендера-полукровки с четвертушкой хоббитянской крови, и с капелькой крови тёмных эльфов.
— … ты как, командир? — склонился надо мной Слава.
— Жить буду, — улыбаюсь криво, — наверное. Наследие, сцука, проснулось! В данже ещё по мозгам лупануло.
— А-а… — дошло наконец до Ильи, — вот откуда эти заморочки со зрением! И кто ты?
— Кендер-полукровка…
Славка присвистнул.
— … на четверть хоббит и совсем капельку — тёмный эльф.
— Эк тебя распидорасило, товарищ Вова! — ухмыльнулся Илюха, — и каково оно?
— Бля… я сам пока не понял! Но точно — любопытство у меня, это пиздец какой-то! Во вред!
— А ещё? — не унимается он.
— Ещё… вот прикинь — каково это, два детства разом вспоминать!
— Ёбу даш! — прикинул Илья.
— Вот я и… нет-нет! — подымаю руки, — Физически я в норме! Более-менее. Новым-старым знаниям в башке отлежаться надо. Слав!
— Да?
— За старшего, если вдруг что. Всем ясно!?
Удивляться или качать альфу никто не стал, что меня только порадовало.
— А почему раньше не… — начал было Анвар, надуваясь обидой на меня, и тут же замолчал, — а-а! Понял. Ызвыни, командир! Прослушка, проглядка, то-сё!
— А по секрету? — для порядку поинтересовался Илья.
— Тебе? — ухмыльнулся кавказец.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, — перебил его Анвар, — что на твоей рязанской физиономии сразу крупным кеглем выступает — я знаю страшно интересный секрет!
— А… это да, — согласился Илья, — есть у мине такой тухес.
— Мне сны снились, — продолжил Анвар, — что я волк. Думал, от родных привет… Я оборотэн, да?
— Точно, — согласился Илья, озорно заблестев глазами, — и тебя покусал братуха-борцуха жи эсть! Будешь теперь в полнолуние обувать красные мокасины и садиться в заниженную приору с наглухо затонированными стёклами!
— Бля… — Анвар аж головой мотанул, — тебя, братуха, какой-то поэт по ходу покусал! Хреновый!
— А на светофоре ты будешь выходить, — вдохновенно продолжил Илья, не обращая внимания на критику, — и танцевать лезгинку под «Чёрные глаза»!
Анвар зафыркал, давя смешок, и отмахнулся рукой.
— Да ну тебя!
Посмеялись, но Славка отмалчивался, хотя ему точно хотелось что-то сказать…
— Пока не забыл, Слав. С домом… ну с Судом этим, куда нас поселили, нечисто. Не знаю, какие они там мутки мутят, но что прослушка есть — на все сто уверен! Это как минимум.
