Хороший человек - [16]

— Добрая дурочка, — сказали про нее девушки.

— И счастливая. Ее Тоник за неделю много зарабатывает, хорошо одевается и человек порядочный.

— Эка невидаль, тоже мне счастье — сапожник! — ухмыльнулся кто-то из них.

— Все же лучше, чем солдат или такой, как твой студент, у которого за душой ни гроша, а тебя он, однако, стыдится, — отозвалась Реза. — Да я бы не хотела, чтобы такое мне даже к туфле прилипло, тоже мне любовник, для которого я только вечером хороша, а днем, если встретит меня с бадейкой на голове, отворачивается в сторону как от черта.

Все засмеялись.

— Ну, ты каждого отбреешь. Говори что угодно, а мне студент милее, чем какой-нибудь подмастерье или глупый кузнец, — ответила подруга студента и быстро подняла бадейку на голову.

— А я за ум твоего милого и геллера не дам. Когда-нибудь ты будешь рада выйти замуж за поденщика, не то что за ремесленника, гордая дура, — рассердилась Реза на ту, что назвала кузнеца, ее возлюбленного, глупым.

Подошли еще две девушки — одна, молоденькая, со свежим личиком, несла кувшин, вторая, постарше, шла с бадейкой.

— Который уже раз, Доротка, ты сегодня идешь по воду? — спросила Реза у старшей.

— Одному богу известно. Ты только посмотри на мои руки, все растрескались, на люди стыдно показаться. Я больше не выдержу этого, калекой стану, а потом придется еще на чердаке спать.

— А почти всюду так, — отозвались другие.

— Пока человек здоров, все нипочем, а когда руки заболят, хватите горя. А все проклятая чистота! Я знаю, будь этот дом весь наш, хозяйка бы каждый день скребла его от флюгера до самого низа. Мы только что печную трубу не скребли. Хозяйка целый день ходит с веником, а я за нею с тряпкой и водой. Да хорошо, если бы скребли просто с водой, а то ведь со щелочью да с известью. А в остальном лучшей хозяйки не сыскать.

— Это ж надо иметь железные руки, чтобы такое выдержать!

— Ничего не поделаешь, везде что-нибудь да не так. У хозяйки рядом с нами за год двенадцатая прислуга. Дьявол ее знает, что у нее за фантазия в голове, ей кажется, будто все ее обворовывают. Каждую она через месяц выгоняет, а жалованья не платит.

— Ну, я бы с ней поговорила, — сказала Реза, — я бы ее как миленькую стащила в полицию: а ну-ка, докажи, а не докажешь... она бы помнила меня, не будь я достойна имени своего. Это же не служба, а позорище!

— Конечно, если каждый у нее вор. Сама прислугой была, должна знать, как больно выслушивать такие обвинения!

— Небось сама воровала. Кто в этом мешке побывал, тот и других там ищет. Ну что, Лорка, говорят, у твоей барышни красивый и богатый жених — спросила Реза у той, хорошенькой, что недавно подошла.

— Он, конечно, красивый, может, даже и богатый, но все равно на нашей барышне не женится, — ответила та.

— Это верно, там красота и не ночевала. Будешь служить у нее?

— Буду. Жених мне тоже советовал. Вчера, когда спускался вниз, я ему светила, а он сказал, что хотел бы, чтобы его невестой была я.

— Ничего себе, хорошенькое выйдет супружество! — засмеялась Реза, а остальные усмехнулись. — Дура будет твоя барышня, если возьмет тебя. Лора!

— Вы что обо мне думаете?

— Что нам о тебе думать? Думаем, что ты хорошенькая... а твоя будущая хозяйка чучело огородное, хотя и знатного рода. А у этого твоего будущего хозяина есть глаза, так же как и у меня, он будет думать то же самое, — отрубила Реза.

— Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.

— Ну, хотя бы о твоей юбке, о том, какая она у тебя красивая. Сколько за нее отдала?

— Два золотых. И еще платье купила за десятку. Сшито по последней моде. Нужно еще купить шляпу и новый широкий пояс.

— Черт возьми, здорово ты одеваешься, с каких доходов? — спросила с лукавой улыбкой Реза

— Не было бы доходов, не было бы всего этого. Я люблю хорошо одеваться, ведь это единственная моя радость! — сказала Лора и, набрав воды, ушла.

— Погоди, девочка, полиняет твоя шкурка, много мы видели таких, а теперь они остались на бобах.

В это время неподалеку от них проходил ученик сапожника, нес в руке пару ботинок, размахивал ими и напевал хорошо известную всем и любимую в то время песенку «Мусорщик». Был он чумазый, большие пальцы ног, или, как их в шутку называли, «хозяева дома», «выглядывали из окон» — торчали из туфель, локти лоснились. Из грубого фартука можно было сало топить, а холщовые штаны доходили только до щиколоток. Волосы на голове торчали, как иголки у ежа, лицом был похож на бесенка. Подойдя к девушкам, он остановился и вдруг, наклонив голову, как баран, который хочет боднуть, разбежался и — бух! — врезался в компанию девчат так, что те бросились врассыпную.

— Чего тебя черти мучают, замарашка! Убирайся отсюда! — закричала на него Реза, но и ей пришлось отступить, потому что он, как шило, проникал между ними — одну боднул головой, другую задел локтем, третью стукнул ботинком, а когда все отскочили от водоема, он уставился на каменную мостовую, словно искал там что-то, и вдруг как завопит:

— Люди! Люди добрые, все кто есть, идите сюда, посмотрите, что творится!

В Вене дважды звать не надо. Прохожие начали останавливаться, спрашивая друг у друга, что случилось. Тут ученик воскликнул: