Хорошие солдаты - [60]

— Угощайтесь, пожалуйста, пиццей.

Это и правда была пицца.

В ней были и помидоры, и сыр, и, кажется, колбаса, и почти наверняка кусочки курицы.

— Никогда еще не пробовал иракскую пиццу, — сказал Козларич, начиная смеяться, а Касим, достав из-под стола вторую пиццу, гордо заявил:

— Ирак — первая страна во всем. В терроризме. В еде.

И, казалось, в нарушенных обещаниях. Но сегодня одно обещание было исполнено. Козларичу устроили праздник по случаю дня рождения.

— Это немного, это малость, — с довольным видом сказал Касим, отходя теперь в сторону. Он заплатил за пиццу из своего кармана, хотя при теперешней жизни лишних денег у него не было. — Подполковник К. заслуживает гораздо большего.

Кто-то надул три воздушных шарика, Иззи прикрепил их к потолку клейкой лентой.

Настало время подарков. Ручка. Часы. Нож. Вставленное в рамку изображение крепостных ворот Вавилона. Дишдаша.

Жалобщики перестали жаловаться и поздравили именинника.

— Подполковник К. Один из наших лучших друзей, — сказал один.

— Как вы считаете, у Америки и Ирака будет долгое совместное будущее? — спросил другой.

— Я уверен, что мы всегда будем друзьями, — ответил Козларич.

— Друг, — сказал мистер Тимими, целуя Козларича в щеку.

— Друг, — сказал ему Козларич.

Но самым поразительным угощением, превзошедшим даже пиццу, был торт. Его три шоколадных яруса были покрыты глазурью в форме завитков и цветов. На каждом ярусе имелись свечи и бенгальские огни, а на самом верху красовалось большое картонное сердце с надписью.

«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ПадПалковник К.!» — гласила она.

Чтобы зажечь свечи и бенгальские огни, в ход пошли зажигалки, и, когда все это загорелось и засверкало, когда несколько человек запели: «Happy birdhday to you», а другие, взяв флаконы с аэрозолем «искусственный снег», наполнили воздух снежинками, только циник мог остаться равнодушен. А Козларич в свои сорок два циником еще не был.

— Невероятно, — сказал он, осыпаемый искусственным снегом. Он ел торт. Позировал для фотоснимков. — Этот день мне запомнится как лучший день рождения из всех, какие у меня были в Ираке, — сказал он, а потом настало время уезжать.

Он подошел к Касиму, поблагодарил его и поцеловал в обе щеки.

— Когда у вас день рождения? — спросил он.

— 1 июля, — ответил Касим.

Надев бронежилет, Козларич вышел наружу. Он взял с собой подарки и воздушные шарики, и вдруг, повернув за угол, он лицом к лицу столкнулся с иракцами, чьи голоса за окнами слышал Каммингз. Их было несколько десятков. Это были солдаты Касима, сунниты и шииты, внушающие Касиму доверие и не внушающие, и, увидев Козларича с подарками и шариками, многие из них закричали.

Козларич шел дальше. С ним шли Каммингз и другие военные.

С ним шел Иззи — в очередной раз одновременно в обществе американцев, на которых работал, и иракцев, среди которых жил.

Такова была жизнь, которую предложила ему война. Но сейчас — редкий случай в этой жизни — он не переживал внутреннего конфликта и не испытывал стыда. Слушая неумолкавшие возгласы солдат, он смеялся.

— Рождество! Рождество! — кричали они ПадПалковнику К.

9 11 ДЕКАБРЯ 2007 ГОДА

В этом месяце благодаря успехам, которых мы добились в Ираке, очередные группы наших военных вернутся домой.

Люди возвращаются.

Джордж У. Буш, 3 декабря 2007 года

Джеффри Сауэру предстояло стать одним из этих людей. Оставалось продержаться всего несколько недель.

Подполковник, как и Козларич, Сауэр командовал другим батальоном, прибывшим на ПОБ за несколько месяцев до 2-16, и всегда казалось, что его батальон именно на эти месяцы опережает Козларича и его людей по части всего, что им выпало. Например, в апреле, когда погиб Каджимат, Сауэр и его батальон находились посреди отрезка длиной тридцать один день, когда у них было убито девять человек.

— Посмотрите на этих ребят, — сказал он после девятого, перебирая их фотографии. — Замечательный парень… У этого была невеста… Четыреста отжиманий, четыреста приседаний… Кавалер Серебряной звезды, чтоб его…

— Мы все, когда приезжаем сюда, думаем, что о-го-го чего добьемся, — сказал он затем, зная что-то, чего Козларич тогда еще не знал.

Сейчас, в ноябре, зная еще больше о пределах наших достижений, он почти уже отбыл свой срок.

— Считаю ли я дни? — переспросил он однажды о том, чем военным не следовало заниматься, потому что это считалось такой же дурной приметой, как взять в столовой не коричневый поднос, а белый, как переступить порог не правой ногой, а левой. — Да.

Он объяснил, что ничего не может с собой поделать. Отправка домой уже так близка, сказал он, что каждый его солдат думает: «Я не хочу быть последним», и у него тоже были такие мысли, потому что впервые после приезда в Ирак ему приснился кошмарный сон с СФЗ: видишь, как налетает, а потом — пусто, все исчезает.

— Этот гребаный сон меня разбудил, еще бы.

Через несколько дней, когда он ехал по маршруту «Хищники», произошел настоящий взрыв, и все было точно так, как во сне. Ударило слева, и «хамви» окутало пылью, так что Сауэр перестал что-либо видеть, а потом он сказал, что знает ответ на вопрос, слышит ли человек что-нибудь в миг, который может стать предсмертным: нет, не слышит.