Хорошие люди - [51]
Такая вот дружная компания мыслишек образовалась у него в голове, и ни одна из них не могла сделать Вахтомина благоразумным.
Между тем Рожков говорил:
— Ну, что вы, в самом деле, Клавдий Сергеевич! Я пошутил… Извините, не досмотрел. Я накажу виновного.
— Что толку от вашего наказания, — взорвался Вахтомин. — Ты вообще позволяешь себе столько, что…
— Отец, что случилось? — рядом остановился сын.
— Что? А вот смотри, что! — еще больше взвинтился Вахтомин, почувствовав, что появился новый свидетель.
— Это? Пустяки, не нервничай, сейчас уберу. Две минуты.
— Вот и вся проблема, — сказал Вадим Кирьянович.
— Да? Вся? Какой ты быстрый, Рожков. Распустил смену и «вся проблема»?
Рожков, все так же улыбаясь, снова произнес умиротворительные слова:
— Клавдий Сергеевич, ради бога, не делайте из мухи слона. Сейчас Станислав все уберет…
— Перестань, отец. Вот, убираю. Видишь?
— Убираешь? А кто мне заплатит за простой смены?
— Я тебе лично заплачу, — необдуманно пошутил Станислав. — С зарплаты.
— Что?! — Вахтомин как-то странно дернул плечом. — Ты заплатишь? Мне? Ах ты, молокосос, думаешь, взрослым стал, самостоятельным, и тебе все с рук сойдет? Ах ты… Небось, и станок этот твой?
Станислав не слушал больше отца. Побледнев, он швырнул ему под ноги рукавицы и пошел вон из цеха.
— Ты у меня достукаешься! — крикнул Вахтомин вслед сыну. — Я тебе так швырну, что чертям станет тошно! Да, молокосос ты! Сопляк! Слышишь? Мо-ло-ко-сос!..
Вахтомин не в силах был унять свой гнев. Гнев ослепил его. Он начал бегать от станка к станку, приседать, совать под станок руку и кричать:
— Вот!.. И вот!.. И пыль!.. Грязь!.. Вот!..
И вдруг Клавдий Сергеевич увидел, что Рожкова рядом нет, и вообще в цехе его нет, и только рабочие, столпившиеся у ворот, молчаливо смотрят на него и улыбаются. Вахтомин шагнул к ним:
— А вы чего рты раззявили? Работнички, мать вашу так и разэтак!..
— А вы не материтесь, — хмуро сказал один из них. — Чего вы материтесь?
— Молчать! — почти обессилев от бешенства, закричал Вахтомин.
— Мы жаловаться будем, — сказал тот же рабочий и направился вон из цеха. За рабочим потянулись и другие.
— Куда? — снова закричал Вахтомин. — А работать кто будет?
Но никто не повернулся в его сторону.
Клавдий Сергеевич побежал в контору; обогнав рабочих, он ворвался в кабинет директора:
— Владимир Петрович, рабочие отказываются!.. Бунт!.. Забастовка!..
— Какой бунт? О чем вы, Клавдий Сергеевич? — Директор комбината Владимир Петрович Орлов был спокойным человеком. Он снял и протер свои очки, рукой указал Вахтомину на стул. — Садитесь и рассказывайте.
Волнуясь и захлебываясь словами, Вахтомин рассказывал о случившемся, упомянул имя Рожкова, нарисовал картину безобразий, которые творятся в смене Вадима Кирьяновича, и призвал директора комбината немедленно уволить этого человека. Взашей надо гнать Рожкова и поскорее!
Владимир Петрович слушал мастера, не перебивая его. Прикрыв глаза, он легонько кивал словам Вахтомина, словно во всем соглашался с ним. Орлов был лыс, грузен, малоподвижен. Он хорошо одевался, а Вахтомин с детства боялся людей, которые хорошо одеваются. Он не мог бы сказать точно, чего именно он боится. Он робел перед строгими костюмами, галстуками и шляпами. Вот так он оробел на минуту, увидев костюм на Станиславе.
В кабинете появилась секретарша:
— Владимир Петрович, там рабочие пришли.
— Сегодня не приемный день, — ответил директор.
— Они говорят, что очень важное дело. Как раз они из смены товарища Вахтомина.
Владимир Петрович выпрямился в кресле:
— Вот как? Пусть входят.
Владимир Петрович, — Вахтомин заволновался, — да они вам сейчас всякого такого наговорят…
— Ну что же, послушаем, — директор снова прикрыл глаза.
Вот когда стих гнев Вахтомина. Вот когда он понял, что перегнул палку. Он испугался: сейчас рабочие накинутся на него, и он ничем не сможет обелить себя. Он был силен против Рожкова один на один. Тогда, когда Рожков хотел убедить его, что ничего особенного не произошло. А теперь Вахтомин почувствовал слабость. Он ничем не сможет оправдаться, если рабочие начнут обвинять его. Сейчас они войдут гурьбой и…
Вахтомин понял, что директор больше не станет слушать его. Владимир Петрович сидел в своем кресле, скрестив руки на животе и полузакрыв глаза. Клавдий Сергеевич ждал катастрофы.
Рабочие смены не вошли в кабинет. Вахтомин облегченно вздохнул, когда увидел только одного станочника — самого пожилого и самого уважаемого человека в смене.
— Здравствуйте, Владимир Петрович.
— Здравствуйте. А где остальные?
— Мы посоветовались и решили, что незачем заходить к вам всей компанией.
— Тоже правильно. Что случилось?
— Владимир Петрович, мне поручили сказать, что смена отказывается работать под началом Вахтомина. Мы хотим, чтобы нам прислали опытного и грамотного мастера.
Пол зашатался под ногами Вахтомина, и Клавдий Сергеевич, сам того не замечая, опустился на стул. Кабинет директора заволокло туманом. Владимир Петрович и рабочий говорили о чем-то; Вахтомин понимал, что директор сердится на «парламентера», но не мог уяснить смысл слов, которые звучали в кабинете. Вахтомин впал в прострацию. Когда Владимир Петрович сказал ему что-то, он закивал головой и ответил с готовностью: «Конечно, конечно, я понимаю». Директор повысил голос:
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.