Хорошая я. Плохая я - [15]
– Такую же, как для тебя? Может, она и себе такую же заказала – и вы все, как из одного инкубатора?
Фиби кивает. Я открываю рот, чтобы извиниться, но она велит мне заткнуться.
– О-ёй! Милая мамочка опять опустила тебя, да?
– Отвали, Из!
– Остынь, кому, на фиг, нужна мать, ведь друг у друга есть мы!
Они смеются и продолжают спускаться по лестнице. Я ничего не говорю, но мне хочется сказать – мне нужна.
Мне нужна мать.
Иззи останавливается, смотрит вверх на меня и спрашивает:
– Тебе никто не звонил вчера? Никаких странных звонков?
Моя рука тянется к телефону, который лежит в кармане блейзера.
– Судя по молчанию, полагаю, что нет. Ну, потерпи, ждать осталось недолго.
Снова хихиканье и смешки.
Соль на раны. Жжет. Я смотрю вниз на их хорошенькие личики и вспоминаю историю, которую когда-то читала. Народная американская притча. Индеец чероки говорит своему внуку, что в каждом человеке идет схватка между двумя волками. Один злой, другой добрый. Мальчик спрашивает – а какой волк побеждает? Старый чероки отвечает – тот, которого кормишь. Их лица превращаются в мишени по мере того, как я смотрю на них. Я с трудом удерживаюсь от желания плюнуть в эти мордашки, чтобы от слюны размазался макияж. Куклы. Ванильный запах лосьона для искусственного загара висит в воздухе. Иззи складывает пальцы буквой «V» и показывает язык. Фиби делает то же самое. Нехорошие мысли у меня в голове. Дверь в нижнем коридоре открывается, заставляет их поторопиться. Пока преодолеваю последние ступеньки, держусь за свой телефон, он молчит.
В кабинете МК два мольберта, один напротив другого. Два стула, две коробки с углем. Все в двойном количестве.
– Привет, – говорит она. – Добро пожаловать! Есть настроение порисовать?
Я киваю, снимаю сумку и блейзер. Она предлагает налить мне стакан воды.
– Нет, спасибо.
– Ты раньше работала с углем?
– Немного.
– Отлично, ну выбирай мольберт и садись.
Ее руки жестикулируют, быстро движутся, словно груз браслетов станет невыносим, если они останутся неподвижными хотя бы долю секунды. Она садится напротив меня.
– Что тебе хочется нарисовать? Есть какая-нибудь идея?
Есть, конечно. Только, думаю, это никому не понравится.
– Ничего конкретного, не знаю.
– А если нарисовать фигурку, которая стоит на столе? Это работа скульптора Джакометти. Или я могу достать из сумки флакон духов, у него интересная форма.
Ее духи. Так вот что это такое. Знакомый запах. Напоминает молодые побеги лаванды, срезанные в нашем саду, срезанные тобой.
– Давайте рисовать фигуру, – отвечаю я.
– Отличное решение, сейчас поставлю.
Движения у нее плавные, дикарские бусы, которыми она увешана, позванивают на каждом шагу. Ее волосы высокой копной подняты наверх и скреплены заколкой с каким-то восточным узором. Она напоминает картинку из журнала «Нэшнл Джиографик» – помесь сумасшедшей гейши со жрицей африканского племени. Мы приступаем, как по команде, в такт, наши руки одновременно тянутся к углю. Она спрашивает, как у меня дела, я отвечаю – хорошо.
– Хорошо – это значит на самом деле хорошо или могло бы быть лучше, но ты не хочешь говорить?
– И то и другое, наверное.
Шорох. Крошки угля. Рисую голову. Неужели она тоже начала сверху?
– Искусство – прекрасная терапия, знаешь ли.
У меня сразу пробегают мурашки. Стоит мне только почувствовать угрозу вторжения, как я в считаные минуты воздвигаю обратно полуразобранную стену. «Терапия». Что она хочет этим сказать? Это информация для узкого круга лиц, сказал Майк. Мисс Джеймс, директор школы, и мы с Сас, – вот и весь круг. Больше никто не знает про твою мать. Я смотрю на нее поверх мольберта. Никакого макияжа, натуральный румянец. Кожа – персик со сливками. Она смотрит на меня, улыбается, нежные морщинки собираются вокруг глаз. Бьюсь об заклад, она часто улыбается и смеется.
– Ну, как успехи?
– Хорошо, спасибо.
Голова уже обзавелась телом, тонким, как прут, который ты пускала в ход, хоть я просила – не надо.
– Как складываются отношения с девочками?
Хуже не бывает.
– Неплохо, мне кажется.
– Тебе кажется?
– Мне кажется, что я не очень вписываюсь.
– Конечно, это непростая задача. Девочки здесь развитые не по годам, умудренные опытом. Почти все они всю свою жизнь прожили в Лондоне. Я наблюдаю это каждый раз – новичок должен пройти притирку. Ну, для этого и существует куратор. Мне повезло, мне досталась ты. Ну что, готова показать свой рисунок?
– Да, пожалуй.
Она вытирает руки о влажную тряпку, которая лежит сбоку, встает и подходит к моему мольберту, одобрительно присвистывает, говорит: о боги, боги, твоя бывшая директриса абсолютно права.
– Какое невероятное владение светотенью, кажется, что статуя движется, сейчас сойдет с бумаги. Ты не будешь возражать, если я оставлю рисунок у себя? Я хочу показать его в восьмом классе, они сейчас как раз занимаются рисованием фигуры.
– Конечно, берите, если считаете, что у меня получилось.
Я хочу открепить лист от мольберта, но она останавливает меня, говорит, что я забыла кое-что.
– Что, простите?
– Художник должен всегда подписывать свою работу.
Я смотрю на нее, она подмигивает, слегка подталкивает меня локтем, и я почему-то не испытываю никаких неприятных чувств, как бывает, когда меня касается Джун. Подписываю рисунок, но велю себе быть внимательнее в будущем – я едва не написала «Энни».
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.