Хомут да любовь - [23]

– Ну и ладно, – махнул рукой Соболь. – Не помял, и проехали. Я вам тут художницу привел, а вы! Она потом напишет картину, вторую серию – «Иван Грозный убивает свою... жену». А хотела вас, между прочим!

«Болтун, – нежно подумала Ксения. – Хотел же сюрприз сделать!»

– Ой, тогда нам надо позировать, да? – взметнула ресницы Аня.

– Не надо, – махнул рукой Соболь. – Она по памяти. Ну сейчас посидит, посмотрит, а потом ты ей вашу фотографию дашь, ну когда вам еще позировать...

– Вы разговаривайте, а я буду наброски делать, – предложила Ксения, взяла бумагу и карандаш и устроилась в углу.

Настроение было поднято, говорили о чем-то веселом, и маленькая Маша просто не слезала с колен Ани.

Леша тут же забыл про всяких художников – этот секс-символ вел себя легко и непринужденно. Аня тоже весело смеялась, плела дочке маленькие замысловатые косички, но каждый поворот ее головы, каждый жест был достоин отдельного портрета – вот что значит истинная леди!

А больше всех позировал Соболь. Он, как мальчишка, то и дело косился на Ксению и всякий раз принимал выигрышные позы. То гордо вскидывал голову, то эффектно устраивался нога на ногу, а то и надолго застывал со сногсшибательной улыбкой.

В конце концов Ксения не выдержала и тихонько шепнула ему при удобном моменте:

– Чего ты ногами взбрыкиваешь? Я ж не тебя пишу, ты в их семейный портрет не умещаешься.

– Вот черт... опять не пролез! А ты кого-нибудь подвинь, чтоб вместился!

– Я ж тебя уже писала!

– А хорошего человека должно быть много! – шутливо наморщил нос тот и откровенно засмеялся над собой же.

И вот теперь ей несказанно захотелось его написать. Именно таким! Легким, веселым, на минуточку беззаботным... И она его напишет!

– Какие они славные, правда же? – улыбалась уже дома Ксения..

– Славные, кто спорит... Только вот жизнь им портят... – нахмурился Соболь. – Ребята целыми днями на работе, устают, как черти, а им постоянно нервы дергают. То про Аню утку пустят, то про Лешку. Те домой приползут, а там во всех газетах сплошная красота-а! Ну и не выдерживают нервы.

– А у кого они выдержат! – согласилась Ксения.

И теперь Ксения вспомнила свой разговор с Аленкой. Вот ничего не знает, а туда же!

Глава 3 ...Твой печальный силуэт, Мадонна!

Вообще-то Ксения хотела писать семью Шуриных сразу же после посещения их – так они ее оба очаровали. Но Соболь задушил это рвение на корню:

– Мы потом снова к ним сходим, еще успеешь нарисовать, а вот ту даму, которую я тебе показывал на концерте, надо срочно. Мне тебя двигать нужно.

Ксения прилежно кивнула. Ей и самой хотелось побыстрее развязаться с пышнотелой матроной, потому что они уже созвонились с Линой и к концу недели надо было работать с ней. А с этой легкой девочкой Ксюше хотелось встретиться куда больше, нежели с тучной влиятельной особой.

Она уже несколько дней корпела над портретом, очень переживая, что видела даму всего несколько минут, боялась, что изображение не будет походить на оригинал. Но как только написала лицо – успокоилась: сходство было очевидным. Зная женскую психологию, художница на полотне аккуратно убавила заказчице пару лет и килограммов!

Когда зашел Соболь, она вдруг ужаснулась:

– Эдвард! Я же ничего сегодня не приготовила на ужин!

– Ну да, – мотнул головой тот. – И вчера, и позавчера тоже... Да ты не переживай, я в ресторане поужинал. А вчера я домой еду заказывал. И позавчера. На тебя и на себя. А ты что – не заметила? Что ты ела-то?

– Я? – Ксения немного подумала и созналась: – Я ела... такая котлета здоровенная, там, в холодильнике, была. А еще... салаты какие-то... кажется... Так это из ресторана?

– А чего? Там оч-чень неплохо кормят, – усмехнулся Соболь. – И ты знаешь, там даже дипломированные повара! Такие умницы!

Ксения надулась.

– Вот уж не заметила... Я, между прочим, нисколько не хуже такой салат режу. Только я не знаю, что они туда пихают, поэтому я простенько – салат зимний и никаких заморочек.

– Я заметил, – поднял глаза к потолку Соболь. – И даже больше того, я уже понял: кулинария – это не твоя стезя! Не твое призвание. Я, конечно, понимаю, зимний салат – это Эверест поварского искусства, но... не твое. Вот картины – здесь ты любому нос утрешь, а к кастрюлям... не надо тебе к ним.

Ксения вздохнула и отошла в сторону – вытереть руки. Тут Соболь и заметил ее новое творение.

– Ну блин... перехвалил, – с огорчением выдохнул он. – Ну ведь она ж килограммов на десять поздоровше будет, неужели ты не заметила?

– Чего уж я – совсем без глаз? – фыркнула Ксения. – Только кому ж понравится свои килограммы на картину перетаскивать? Нам ведь хочется, чтобы мы были молоды, стройны и свежи, аки роза!

– М-да? – с удивлением уставился на нее Соболь. – Ну-ну, посмотрим... Что-то я сомневаюсь, чтобы наша горгона осталась довольна, но... чем черт не шутит?!

Соболь оказался прав. «Горгона» была приглашена на субботу, однако ждать выходных не захотела и принеслась на следующий же вечер. Конечно же, в сопровождении своего могущественного мужа.

– Ну, показывай, что ты тут у нас натворила? – в нетерпении потирала она руки. – Просто не терпится... Олежа! Отвернись, пусть это будет для тебя сюрпризом!... Ну же! Девочка! Давай снимай эту тряпку!