Холодный как лед - [21]

Лежала она рядом с Гарри Ван Дорном, отчего мгновенно пришла в бешенство. Пока не заметила, что он не спит, а одурманен наркотиком. А его руки, лодыжки и рот залеплены скотчем.

Женевьева с трудом села, приглушенно мыча через самодельный кляп. В темной, как пещера, комнате в дальнем углу кто–то сидел, что–то читая, но ясно рассмотреть было нельзя, а человек даже не поднял взгляд, пока она возилась, пытаясь сесть, и не обращал внимания на производимый ею шум.

Она потянулась связанными руками, попыясь сорвать кляп, но лента была обернута вокруг шеи, и подцепить эту липкую гадость пальцами Женевьеве не удалось. Она издала еще один сердитый звук, и мужчина, сидевший в полумраке, на мгновение поднял взгляд, явно заметив, что она проснулась, но потом вновь вернулся к книге.

Последние несколько дней были очень трудными, мягко выражаясь, и Женевьева не имела намерения вот так просто тут валяться. Да чтобы на нее никто не обращал внимания. Она свесила ноги с кровати, но та оказалась выше, чем Женевьева рассчитывала, до пола она не достала и растянулась на ковре.

Кто–то спокойно и равнодушно поднял ее сильными и уверенными руками. Женевьева уже поняла, кто это, еще до того, как увидела его, и уставилась в холодные глаза Питера Йенсена, вложив в выражение лица как можно больше эмоций и бешенства... насколько позволяла клейкая лента.

Его слабая улыбка ничуть не умерила ее пыл.

– Должно быть, адски мучительно, будучи адвокатом, лишиться возможности говорить, – мягко произнес Йенсен.

Лодыжки у нее были так плотно связаны, что она с трудом могла удержаться на ногах, а уж стоять вертикально могла лишь с его помощью. Женевьева отпрянула, и он отпустил ее, пальцем не пошевелив, когда она сверзилась к его ногам. Будь у нее свободен рот, укусила бы его за лодыжку, с застлавшей глаза красной пеленой гнева подумала она, снова пытаясь вскарабкаться на ноги.

Он еще раз вздернул ее вверх.

– Не будьте такой утомительно надоедливой, мисс Спенсер. Держите себя в руках, и всем будет гораздо легче, особенно вам.

У нее не то было настроение, чтобы слушаться его. На секунду она подумала, что он собирается снова положить ее на кровать, но вместо того он подтащил ее туда, где сидел сам, и бросил на маленький диванчик. Женевьева, выпрямившись, села и снова стала царапать заклеенный рот. Йенсен издал многострадальный вздох.

– Если я уберу эту штуку, вам не очень понравится, – предупредил он. – Будет больно.

Она продолжала дергать. Тогда он отвел ее связанные руки, уложил их ей на колени, взялся за скотч и дернул.

Женевьева думала, что ее крик огласит каюту и даже разбудит ее накачанного наркотиками клиента, но приглушенный вздох – единственный звук, который послышался, когда сорвали ленту, прихватив несколько прядей выбившихся из прически волос.

Йенсен бросил остатки ленты ей на колени.

– Простите, – буркнул он, садясь напротив и беря в руки книгу.

– Просто «простите»? – повторила Женевьева охрипшим голосом. – «Простите» за что? Всего лишь за то, что похитили меня, накачали наркотиками, связали скотчем, сукин вы сын!

– У меня есть другой рулон скотча, и я не побоюсь им воспользоваться, – весело сообщил он. – Держите себя в руках, мисс Спенсер.

– Вы считаете, это забавно? – Голос ее сейчас окреп. – У вас совершенно нездоровое чувство юмора.

Он слабо улыбнулся, что отнюдь не обнадеживало:

– Мне это уже говорили. Я убрал кляп, чтобы вы посидели тут тихо и не мешали. Мне нужно работать.

– Вы идиот.

Это привлекло его внимание, хотя задеть Йенсена не удалось. В тусклом свете глаза его выглядели очень темными, почти бездонными, пустыми, но она–таки умудрилась привлечь его внимание, и он отложил книгу.

– Разве?

Шарики в голове очень быстро вращались.

– Я знаю, что вы не предусмотрели мое присутствие на яхте, когда вынашивали свой мерзкий ничтожный план – вы ведь приложили довольно много усилий, чтобы избавиться от меня. Но сейчас–то я здесь, а вам не приходило в голову, что стоит меня использовать?

Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за Женевьевой.

– И как мне это сделать? Вы предлагаете принять вас в нашу веселую шайку?

– Не стройте из себя дурачка. Любой идиот способен раскусить ваш план.

– Просветите меня.

– Вы похитили одного из самых известных богачей в мире. Явно сделали это ради денег – вы же с виду не фанатик–террорист. Следовательно, вам требуется вести переговоры об условиях выкупа, и я тот человек, который вам нужен.

– В самом деле? – пробормотал Йенсен. – А почему вы почли, что я не могу быть фанатиком–террористом, отправившимся в какой–нибудь кровожадный политический крестовый поход?

– Слишком хорошо одеты.

Он засмеялся. Что, похоже, удивило его не меньше, чем ее. Видимо, ему не так уж часто доводилось смеяться, что неудивительно. Она и не ожидала, что вымогатели – воплощенье юмора.

– Так на чьей стороне вы собираетесь выступить, мисс Спенсер? Моей или Гарри?

– Вы хотите денег, я хочу спасти Гарри. Я так себе представляю, что можно найти решение, которое устроит вас обоих. А теперь почему бы вам не снять с меня оставшийся скотч, и мы могли бы приступить к переговорам. Вы уже знаете, что я физически не представляю для вас угрозы.