Холодное сердце - [6]

– Вчера я застукала эту женщину, когда она прокралась в будуар ее светлости. Она рылась в ее письмах и личных вещах, как будто имеет право делать здесь все, что ей нравится. Хорошо еще, что мы заперли в кладовке драгоценности леди Виржинии, после того как Окем поймал эту мисс Карботл с бриллиантовой брошкой ее светлости, которую она хотела взять якобы на память. Нечего сказать, на память. Да она настоящая сорока-воровка.

– У нее действительно есть привычка тащить что-нибудь красивое, блестящее, что плохо лежит. Ее сестра всегда приносит это назад, но я рада, что ты избавила ее от конфуза. А теперь мне надо спуститься вниз, поприветствовать мисс Уинтерли, раз уж теперь она новая хозяйка этого дома. Обещай, что не будешь настраивать прислугу против нее, Калли? Нам и так достаточно тяжело.

– Ты знаешь, я всегда привыкла говорить им то, что думаю, и советоваться с ними, но я ни слова не пророню перед господами. Но помяни мое слово, миссис Уинтерли не понравится, что мисс Ив будет хозяйкой этого дома, пока его светлость снова не женится.

– Я запомню, – сказала Хлоя, направляясь вниз, чтобы исполнить свои обязанности.

Она думала, как глупо было чувствовать себя так, словно ей в сердце вонзили нож, при упоминании о повторной женитьбе лорда Фарензе. Ему нужен наследник. И лучше не думать о том, куда она пойдет, когда разъедутся гости. Лорд Фарензе не оставит ее здесь, да она и сама бы не осталась, даже если бы он захотел. Но у нее и в самом деле было еще много дел, прежде чем она сможет уйти, отдав последний долг своей бывшей хозяйке.

Люк сделал лакею знак закрыть за ними двери, чтобы не впускать внутрь ледяной восточный ветер, и с сожалением подумал, что не слышит повелительного голоса Виржинии, приказывающей немедленно войти, чтобы ей не пришлось дышать холодом с улицы.

– Благодарю вас, Окем, – сказал он, увидев, что дворецкий поставил кресла у зажженного камина и подал Ив и Брэн горячий пунш, чтобы они согрелись. – Я был бы очень рад сказать «добрый день», но, как мы с вами знаем, наши дела обстоят иначе.

– Определенно, милорд, – ответил старый слуга, печально покачав головой, что было красноречивее всяких слов.

Даже сквозь негромкую возню прислуги Люк уловил шуршание и мягкий шелест нижних юбок миссис Уитен, спускавшейся по парадной лестнице, и попытался сделать вид, что ничего не замечает. Значит, она скрепя сердце решила поприветствовать нового хозяина дома? Люк восхищался ее мужеством, хотя ему хотелось, чтобы оно ей изменило. Все его чувства обострились. Даже в наглухо закрытом траурном платье Хлоя казалась неотразимо прелестной, однако вблизи она выглядела еще более усталой и опустошенной. Чувство гораздо более опасное, чем простое желание, шевельнулось где-то в глубине, и Люку захотелось, чтобы она как можно скорее очутилась где-нибудь за сотни миль отсюда.

– Добрый день, миссис Уитен, – деревянным голосом произнес он. – Пожалуйста, покажите моей дочери и ее горничной их комнаты, а потом проследите, чтобы туда отнесли их багаж.

– Добрый день, милорд. Мисс Уинтерли, – ответила она, сделав вежливый реверанс.

– Добрый день, миссис Уитен, – произнесла Ив с улыбкой, которая, похоже, несколько смягчила обиженное напряжение упрямой женщины. – Я так много слышала о вас. Бабушка Виржиния постоянно передавала забавные высказывания вашей дочери и рассказывала о ее проделках, когда она была совсем маленькой. А теперь, когда уже ходит в школу, я слышала, она стала очень живой и смышленой девочкой.

– Под «живой и смышленой» местные жители обычно имеют в виду исчадие ада, портящее вокруг все, что подворачивается под руку. Если девочка похожа на вас в ее годы, мисс Ив, можно только посочувствовать миссис Уитен. Я могу написать целую книгу о том, что вы вытворяли, когда были ребенком, – сурово сказала Брэн.

Люк сделал вывод, что по какой-то причине миссис Уитен явно приглянулась Брэн. И если говорить о фактах, то с момента рождения из всех окружавших Ив миссис Брэнди Браун больше всех приблизилась к той, кого принято называть матерью. За неистовую любовь к его дочери виконт был благодарен этой миниатюрной дуэнье, лишившейся мужа и потерявшей собственного ребенка вскоре после рождения. И все же он предпочел бы, чтобы сейчас Брэн продемонстрировала свое обычное недоверие, которое испытывала ко всем слугам, которые смотрели сверху вниз на эту необычную горничную и камеристку. Меньше всего ему хотелось, чтобы его домашние сблизились с Уитенами, хотя, если бы это отвлекло Ив от ее печали, он готов был потерпеть.

– Моя Верити ждет не дождется, когда познакомится с вами, мисс Уинтерли. Леди Виржиния рассказала ей столько самых невероятных сказок про замок, в котором вы живете, и про дикого Бордера Рейверса, который когда-то напал на него. И поскольку Верити удалось убедить учителей в том, что мне нужно, чтобы она вернулась домой, она будет здесь, как только за ней пошлют экипаж, – грустно сообщила Хлоя.

Улыбка смягчила ее крупный рот и самым очаровательным образом зажгла фиалковые глаза. Какой-нибудь поэт наверняка задрожал бы от восхищения, услышав, как она говорит о своем единственном ребенке. Даже небогатое воображение Люка пришло в волнение, когда золотисто-рыжий локон выбился из-под кружевного, с черной отделкой, чепца экономки, как будто хотел обнять ее лицо. Если бы дали свободу ее непокорным рыжим кудрям, они прильнули бы к ее лбу в жарком огненном поцелуе. А может быть, они свободными кольцами легли бы вдоль изящной линии ее длинной шеи на белые плечи, видневшиеся из-под платья, скроенного так, чтобы подчеркнуть ее женские прелести… Будь проклята поэзия! Эта женщина манила совершить самый откровенный грех, а вовсе не предаваться романтическим вздохам этих тупоголовых мечтателей, которым следовало бы проснуться для настоящей жизни.