Холодное, холодное сердце - [32]

— В протоколе написано, что убийца пользовался паяльником для прижигания обнаженных участков мозга. Таким путем он останавливал кровотечение?

Калли утвердительно кивнул.

— Это была чрезвычайно эффективная форма психологической пытки. Но, по моим сведениям, в течение более сорока лет она не употреблялась. Позднее КГБ разработал химические средства, производящие тот же эффект, даже еще больший.

Хаузер сидела, не сводя глаз с Калли, и он почувствовал, что мысли ее лихорадочно работают. Она уловила связь между КГБ, ЦРУ и его присутствием в Шарлоттсвиле, где маньяк-убийца употреблял применявшиеся в НКВД старые методы пытки.

Такие же подозрения возникли и у Калли, когда он вспомнил свой разговор с Лу Грегусом в тюрьме. Он спросил Грегуса, почему он полагает, что Малик все еще находится в Шарлоттсвиле, если знает, что его разыскивают и секретная служба, и Управление. Грегус ответил, что так подсказывает ему чутье, и тут же перевел разговор на другое. Но он явно недоговаривал. Шесть лет, пока он курировал Малика в Москве, тот постоянно требовал, чтобы он приносил диски с музыкой в стиле кантри в тайники, через которые они обменивались информацией и инструкциями.

— Ах, сукин сын, Лу! — невольно воскликнул Калли.

— Что? — переспросила Хаузер. — Кто такой Лу?

— Ничего. — Он посмотрел ей в глаза и увидел, что сейчас последует новый вопрос.

— Скажите мне по секрету, Калли, вы ищете убийцу-маньяка?

— Скажу по секрету. Я ищу человека, который подозревается в причастности к изготовлению фальшивых денег, — сказал Калли, хотя у него появились серьезные сомнения в объяснениях Лу.

— Но почему ЦРУ занимается поисками фальшивомонетчика? Это прерогатива секретной службы полиции. Перестаньте вешать мне лапшу на уши.

Калли промолчал.

— Убийца — бывший сотрудник ЦРУ, не так ли, Калли? Конечно, так. Поэтому-то они и вытащили вас из тюрьмы. Чтобы вы нашли его. Он ваш старый друг? С которым вы вместе работали, пока он не показал вам кукиш? Вы ведь знаете, кто убийца?

— Я ничего не знаю. Но человек, которого я ищу, не сотрудник ЦРУ и никогда им не был.

— Может, он был сотрудником КГБ?

Калли не ответил.

— Кому принадлежат дом и магазин, куда вы вламывались?

— Не могу сказать.

— Вы знаете, что я могу легко это выяснить. Тут нет ничего секретного. Что вы там искали?

— Что-нибудь такое, что навело бы на его след.

— Он исчез? Давно ли?

— Несколько недель назад. — Калли уже жалел, что вступил в этот разговор, но не хотел сдаваться. — И не придавайте этому какого-то особого значения.

— Какого цвета у него автомобиль?

Калли секунду подумал.

— Темно-зеленый. А что?

— На первом теле убийца оставил кусочек темно-зеленой краски. Лаборатория ФБР установила, что эта краска произведена на заводе Крайслера, ей окрашивают машины марки «плимут», «додж», «крайслер», «игл» и «джипы». Какая модель у человека, которого вы разыскиваете?

— Разговор закончен.

— Какая модель? Узнав его имя и фамилию, я легко смогу выяснить это в отделе транспортных средств.

— "Джип-чероки", — сказал Калли.

— Но если вы знаете, кто он такой, вы должны, черт побери, сообщить ФБР. Это чудовище убило четырех женщин за прошедший месяц... четырех, о которых они знают.

— Послушайте, допустим, вы правы, я знаю, кто убийца. Если это в самом деле тот человек, которого я подозреваю, ФБР ни за что с ним не справиться. Он играет в такие игры, о которых они даже не слыхивали.

— Если вы им не скажете, скажу я.

— Нет, не скажете.

— Вы мне угрожаете?

— Предостерегаю вас. Ради вашего же блага, — сказал Калли. — Вы многого не знаете.

— Так за мной следило ЦРУ, а не ФБР? — спросила Хаузер. — Это они вламывались в мой дом, чтобы прочитать мои компьютерные досье?

— Ничего об этом не знаю.

— Я им этого не спущу.

— Вы не понимаете, во что вмешиваетесь.

— Отчасти понимаю.

— Разрешите мне рассеять одно заблуждение, свойственное всем журналистам, — сказал Калли. — Забудьте все прочитанное вами о том, как неумело и неумно действует ЦРУ. Поверьте мне, это чушь. Просто время от времени вы узнаете об их случайных неудачах. Но вы никогда не слышали и не услышите об их успехах. А как правило, они одерживают победы, неудачи для них исключение. Когда они разрабатывают какую-нибудь операцию, они проводят ее в жизнь. Тем или иным путем. Никакие препятствия не останавливают их, если они считают, что действуют в национальных интересах, которые они часто путают со своими собственными.

— Прекратите меня запугивать. Я не из трусливых.

— Я только пытаюсь вас просветить. И удержать от серьезной ошибки. Вы не можете никого обвинить в убийстве, имея только косвенные доказательства.

— Послушайте, Калли. Вы так же хорошо, как я, знаете, что Верховный Суд осуждал людей на основании и менее убедительных свидетельств.

— Да, конечно. Пресса иногда оказывает сильное политическое давление. И какой-нибудь не слишком принципиальный помощник окружного прокурора, пользуясь случаем, чтобы сделать карьеру, представляет косвенные доказательства как неоспоримые факты и успешно дурачит Верховный Суд.

— Доказательств достаточно, чтобы арестовать его и допросить.

— Возможно. Ну а если окажется, что вы ошибаетесь и убийца не он? После того как вы и ваши друзья из средств массовой информации разделаетесь с ним, ваши обвинения заклеймят его на всю оставшуюся жизнь. И, занимаясь этим, вы раскроете некоторые тайные операции.