Холодная нефть с горячим запахом крови - [90]

— Может быть, там всё-таки были глобы или ханьцы? Не хотелось бы рубить сплеча, воевода.

— Глобы риску не любят, — усмехнулся воевода, — они любят загребать жар чужими руками. А ханьцы — после того, как сибирский князь Михаил признал первенство Василия, воины богдыхана нерешительно топчутся у границ Сибири: и хочется, и колется. Сильного атомного подводного флота у Поднебесной Империи нет, а другим кораблям к полюсу не пробиться. К тому же Берингов пролив минирован — там при прорыве погиб камчатский атомоход, вечная память его морякам… Нет, князь, это были викинги. Цифирь сходится — дважды два как есть четыре. Вывод: с Грумантом нам надо кончать — надоел он, как заноза в заднице.

— Мда, похоже на Кубу…

— На какую Кубу? — не понял Пантелеев.

— На кубинскую. В шестьдесят втором Хрущёв установил на Кубе советские ракеты средней дальности с ядерными боеголовками. Американцы взвились как ошпаренные — ещё бы, атомный нож к горлу! Вот и Грумант для нас так же неприятен — а ну как завтра глобы вздумают "подарить" Эйрику атомные ракеты? Так что нужно его окоротить, и чем скорей, тем лучше, пока он сам по себе и не надумал уйти под крылышко Ю-Эм — тогда его голыми руками уже не возьмёшь.

— А его и сейчас взять не так просто. Десантных кораблей мы не имеем, а корветы и "Лейтенант Ильин" примут на борт от силы четыре сотни морпехов, причём без техники. А у Эйрика на островах несколько тысяч воинов — зря только положим наших ребят. Тут надо хорошо подумать… Можно, конечно, обстрелять Грумант крылатыми ракетами с "батонов", перепахать там всё вдоль и поперёк, флот потрепать, но только без высадки на берег победы всё равно не будет — это же военная аксиома.

— Можно ограничиться и одной ракетой, — веско произнёс князь Александр.

— Ядерный удар?

— Да, воевода. Чирей надо прижигать калёным железом — это помогает.

— Там много безвинных, князь, есть там и наши, викингами пленённые. И всех их в атомный огонь?

Александр промолчал, но по лицу его было видно, что гуманные соображения мало его волнуют.

— И что скажет на это великий князь московский? — спросил старый воевода, поняв, что взывать к человеколюбию Александра Холодного — пустое дело. — Мы ведь ныне не сами по себе — мы под его рукой.

— Князь Василий ударил ядерным зарядом по Кавказу, — возразил северный князь, — и как-то не сильно горевал о жёнах и детях, которым не повезло оказаться в эпицентре взрыва!

— Это так, — согласился адмирал, — но Василий был только в своей воле, а мы — нет. За Эйриком стоит United Mankind — как бы из нашей затеи с атомной бомбардировкой Груманта большой беды не вышло. Я выполню приказ моего князя, но я прошу его прежде связаться с Москвой.

— Хорошо, — ответил Александр, немного помедлив. — Ты прав, боярин, — я свяжусь с Москвой.

Лонгйирбюен напоминал разворошённый муравейник. Между его домов тут и там сновали вооружённые викинги, подгоняя траллсов, грузивших гусеничные вездеходы. Урча моторами, машины сползались к причалам, где грузы переваливали на катера и плашкоуты и отправляли на рейд, к ждущим трюмам "Конунга" и транспортов. В Ис-фиорде было тесно: кроме китообразных туш "Ингрид-2" и "Свальбарда" и серой громады десантного корабля там стояли на якорях крейсер "Ундина", фрегат "Валькирия" и несколько сторожевых судов. У причала была ошвартована плавучая мастерская и с десяток мелких кораблей, и все они принимали на борт поток грузов — ярл Эйрик отправлялся на материк: он готовился принять корону конунга Скандинавии, подкрепив свои притязания ракетами своих драккаров.

"Провозглашение независимости" прошло без сучка-задоринки — владыка Свальбарда всё рассчитал. Ярл не зря разбавлял экипажи "арендованных" кораблей своими людьми, среди которых было немало бывших военных моряков, и не зря сам ходил в море, проверяя, насколько хорошо его викинги научились управляться со сложной заокеанской техникой. И он не ошибся, полагая, что многие матросы-глобы захотят стать викингами — многим из них уже надоела роль бессловесных винтиков огромной и равнодушной машины под названием United Mankind: их манила свободная жизнь вольных пиратов. Офицеры-мидлы не спешили присоединиться к "береговому братству" (а некоторые из них даже открыто выказали своё недовольство происходящим), но с ними ярл не церемонился: его дружинники проламывали строптивцам черепа боевыми топорами и сбрасывали тела за борт. Зрелище это впечатляло: сомневавшиеся предпочли ледяной посмертной купели присоединение к победителю.

Эйрик собирался обосноваться на материке, сохранив Свальбард в качестве морской базы. Его давно манили лавры Генриха Железнобокого, ставшегося владыкой Объединённых Тевтонских Земель, а вооружённого конфликта с Ю-Эм он не опасался: пусть глобы только попробуют выкурить его со Скандинавского полуострова — это вам не архипелаг захватить.

— Кажется, всё, — сказал он под вечер, обращаясь к Ингрид и оглядывая стены своего опустевшего дома — не забыто ли что-то ценное. — Пойдёшь со мной на "Свальбарде", жена, — надеюсь, ты не побоишься нырнуть под воду?

— Вместе с тобой я не побоюсь даже спуститься в Хель, — улыбнулась Ингрид, — хотя я не против пожить ещё лет так сорок-пятьдесят.