Хольмганг - [39]

И следом за конунгом закричали остальные ауги:

– Ты ошибся, нитинг! Это не твой корабль!

Напрасно Ваги пытался подплыть к родным драккарам то с одной, то с другой стороны. Везде его встречали удары вёсел и злые крики.

В отчаянии он пытался приблизиться к кораблям чужих племён, но и там встретил отпор. И тогда Ваги Острослов вернулся к берегам острова.

Верёвочная лестница, как велит обычай, была поднята наверх. Ваги жестами умолял её скинуть, но когда Адилс шевельнулся, конунг аугов крикнул:

– Чёрные братья! В нашем племени нитингов нет! А в вашем роду есть?.. Но ведь ваш род часть нашего племени! Как это может быть?!

И на плечо Адилса Непобедимого легла рука Торальфа Ловкого.

– Конунг, клянусь копьём Одина, мы не знаем, кто это! Уплывай прочь, нитинг, ты ошибся! На этом острове, нет… ни твоих братьев, ни твоих друзей, ни твоих соплеменников! – сказал через силу следующий поединщик и бросил ненавидящий взгляд на уже немного воодушевившегося скальда.

А на лице Непобедимого Адилса блеснула влага.

И тогда, когда Ваги понял, что всё равно умрёт, но только захлебнувшись в море, то к нему вернулся дар речи. Впрочем, назвать речью те горестные крики, которыми Ваги Острослов сообщал Срединному Миру о своём отчаянии, было нельзя.

Тем, кто стоял на краю обрыва, было отчётливо слышно, как взрослый викинг рыдает, будто малый ребёнок. Будто совсем малый, потому что сыны фиордов рано приучают родных и приёмных сыновей бороться с противными духу воина слезами.

Безутешный нитинг под всеобщее презрение идёт ко дну – это был бы достойный хорошей саги конец. Смерть, которая станет хорошим уроком живым. История, которую не стыдно рассказать детям. История, которую необходимо рассказывать детям. История, которую надлежит донести до ушей каждого мальчика, чтобы, став мужчиной, он боялся участи нитинга, как огонь боится воды.

Но у этого поединка был другой конец.

Азартные викинги уже стали делать ставки на то, сколько времени продержится утомлённый долгой схваткой Ваги в холодной воде, как вдруг что-то тяжело бултыхнулось и в волосы уже готового пойти ко дну Чёрного брата вцепилась чья-то рука.

Это был Гарви. Под замогильное молчание обомлевших викингов он, гребя лишь одной рукой, сумел доплыть до берегов Гордого Острова. И его нечленораздельный выкрик в этот раз поняли все.

Он просил лестницу.

Адилс Непобедимый, сбросив с плеча руку одного брата, поспешил оказать помощь другому. Торальф Ловкий был готов на всё, чтобы спасти честь рода, но прежде чем метнуть нож, взглядом спросил судей о том, насколько правильным будет такой поступок.

– Он подаёт лестницу не тому, кого зовут нитинг, а тому, кого зовут Гарви Немой. А Гарви Немой хоть и помог нитингу, но сам пока не заслужил такого звания, – ответил один судья, второй подтвердил его слова кивком, и Торальф Ловкий с облегчением вернул кривое лезвие в кожаные ножны.

Ваги убил остатки сил на борьбу с волнами, и потому его другу пришлось лезть из кожи, чтобы спасти их обоих. Одной рукой он прижимал рыдающего викинга к себе, второй хватался за ступеньки верёвочной лестницы, а для того чтобы перейти с одной на другую, пользовался собственными зубами. Он выл, каждый раз случайно опираясь на больную ногу, но не бросил друга.

Пока два человека взбирались на остров, викинги молчали. Будь на месте Ваги добрый воин, а не презренный нитинг, самоотверженность Гарви вызвала бы только восхищение. А здесь никто не знал, как себя вести. С одной стороны, всем хотелось свистеть и оскорблять и нитинга, и того, кто его спас, а с другой… обидные слова замирали на устах, стоило бросить взгляд на эту пару и понять, какого неимоверного труда стоит Гарви возвращение на Остров Гордости.

Ваги Острослов был худ и быстр, но не слабак, а его друг был крепок в кости и широк в плечах, но ему было далеко до великого силача, и потому, пройдя на одной ноге, одной руке и собственных зубах всю верёвочную лестницу, Гарви Немой лёг на холодные камни и довольно долго лежал, ловя воздух ртом. Его друг валялся рядом, и сил у него хватало только на рыдания.

Затем Гарви несколько раз попросил о помощи. Он говорил, как всегда, очень непонятно, но в этот раз его поняли. Поняли, но не помогли.

Тогда Гарви Немой взвалил на себя несчастного нитинга и пополз к углу Чёрных братьев. Однако его нос вскоре упёрся в сапог одного из судей. Когда Гарви поднял голову, судья показал направление, в котором он должен был ползти. Единственное место на Гордом Острове, где было место подлому нитингу, лежащему на его спине. И Гарви Немой и тогда не бросил друга, а под изумлённые взгляды одних викингов и сочувствующие других пополз к залитому кровью и забрызганному внутренностями мёртвого, но так и не похороненного Марви куску тьеснура.

Виси на шее Гарви не амулет Одина, а крест Мессии, его бы поступок вызвал удивление, но не такое сильное. А так… викинги приписали это чрезмерное проявление дружбы только лишь вошедшей в легенду тупостью полунемого воина. И только Олаф-рус понимал, что для такого поступка нужен большой ум, но… другого рода, о котором в стране фиордов имеет представление очень мало людей.