Холестерин колец - [4]

После перехода через горы хобботы, не теряя времени, принялись обосновываться на новых местах. Они брали себе имена покороче и втирались во все деревенские клубы, отбрасывая остатки своего древнего языка и обычаев, будто бутылки с зажигательной смесью. Происходившее в те же времена необычное переселение людей и эльфов из Идиодора в восточные земли позволяет довольно точно определить дату появления хобботов. В тот самый год, в 1623-й год Третьей Эпохи, два брата-боровика, Хамло и Драно, перешли через Реку Брендивин во главе большой толпы хобботов, переодетых странствующими кладбищенскими ворами, и вышибли из Грабьгоста тамошнего великого князя. Князь поворчал-поворчал, но поневоле смирился, а хобботы в ответ, перекрыв мосты и дороги заставами, принялись перехватывать княжьих гонцов и осыпать его письмами, полными угроз и внушений. Короче говоря, обосновались надолго.

Вот с этого момента и началась история Шныра, причем хобботы, отлично знавшие, что такое срок давности, учредили новый календарь, открыв его прямо переходом через Брендивин. Новоприобретенные земли пришлись им по душе, и они тут же вновь исчезли из истории людей и эльфов, что вызвало повсеместно такой же взрыв горя, какой порождается безвременной кончиной бешеной собаки. На всех картах Американской Ассоциации Автомобилистов Шныр помечен большим красным кружком, а немногие люди, которые в него забредали, либо навсегда пропадали без вести, либо утрачивали царя в голове на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, если не считать этих редких визитеров, хобботы до дней Фрито и Килько были полностью предоставлены самим себе. Пока в Грабьгосте еще сохранялась какая-никакая власть Князя, хобботы номинально оставались его подданными и даже послали на последнюю в Грабьгосте битву (с Повелителем Трущоб из Буры) несколько снайперов, хотя и до сей поры неизвестно, кому в подмогу. Когда же Северному Княжеству пришел конец, хобботы вернулись к присущей им размеренной, простой жизни: к обжорству и пьянству, к песням и пляскам и к махинациям с поддельными чеками.

Как ни странно, легкая жизнь в Шныре сохранила хобботов в сути их неизменными, — они по-прежнему неистребимы, как тараканы, а иметь с ними дело не легче, чем с загнанной в угол крысой. И хотя они, как правило, сохраняют, набрасываясь на противника, полнейшее хладнокровие, а убивают только за деньги, заехать кому-нибудь ногой в промежность или наброситься всемером на одного они все еще мастера. Стрелки они первоклассные, им какую пушку не дай, они со всякой управятся, так что любая зверушка помельче и понерасторопней, имеющая глупость повернуться спиной к ораве хобботов, рискует тем, что от нее и мокрого места не останется.

Поначалу хобботы жили в норах, что и не удивительно для существ, чьи самые близкие родичи это крысы. Но уже при Килько жилища их стали строиться по большей части на поверхности, как у людей и эльфов, сохраняя однако многие особенности традиционных хобботочьих обиталищ и оставаясь неотличимыми от приютов тех разновидностей живых существ, которые норовят где-нибудь в августе забиться поглубже в стены старых домов. Жилища их имеют обыкновенно форму насыпной кучи и строятся из перегноя, ила, перемешанного с соломой дерна и прочих отбросов природы; они, как правило, дочиста выбелены регулярно посещающими их голубями. Вследствие этого, большинство хобботочьих поселений выглядят так, словно какую-то здоровенную и неаккуратную тварь — скажем, дракона — совсем недавно прихватила в этом месте медвежья болезнь.

Во всем Шныре насчитывалось самое малое около дюжины этих удивительных поселений, связуемых в одно целое системой дорог, почтовых контор и администрацией, которую сочла бы чрезмерно суровой разве что колония устриц. Шныр делится на четвертаки, алтынники и полушки, и управляется мэром, которого избирают ежегодно — в День Саженцев, устраивая дикую кутерьму у избирательных урн — а зачем, неизвестно, поскольку результаты голосования всегда подтасовываются. Выполнять его обязанности помогает мэру внушительное число полицейских, делать которым решительно нечего, — разве что выбивать лживые признания из тех, кто попадается им в лапы, а это по большей части белки. Помимо этого символического управления, никакого иного в Шныре не водится. Практически все свое время хобботы тратят на то, чтобы вырастить еду и слопать ее, а также произвести вино и его выдуть. Остальное время их рвет.

История находки Кольца

В книге, предшествующей той брехне, которую читатель в настоящую минуту держит в руках, — в «Долине Троллей», — рассказано, как в один прекрасный день Килько Сукинс вместе с шайкой ополоумевших гномов и сомнительной репутации розенкрейцером по имени Гельфанд отправился отнимать у дракона накопленные тем облигации краткосрочных муниципальных займов и прочие ценные бумаги. Предприятие завершилось успехом, дракона, — еще довоенного василиска, воняющего, точно автобус, — удалось, покамест он стриг купоны, взять со спины; но, хотя было совершено немало никчемных и способных вызвать одно только раздражение дел, все это приключение интересовало бы нас гораздо меньше, чем интересует сейчас (если вообще такое возможно), когда бы не мелкая кража, попутно совершенная Килько единственно из потребности занять чем-нибудь руки. В Мучнистых горах на путников напала банда бродячих урков, и Килько, поспешая на помощь строившимся в боевые порядки гномам, как-то сумел заблудиться и в конце концов оказался в пещере, значительно удаленной от места сражения. Увидев перед собою туннель, отчетливо уходящий вниз, Килько, у которого на беду заложило уши, резво побежал по нему — на помощь, как он полагал, своим дружкам. Так он все бежал и бежал и не видел перед собой ничего, кроме все того же туннеля, и начал уж подумывать, что, верно, где-то он не туда повернул, как вдруг коридор, достигнув огромной каверны, кончился.