Холера. Дилогия - [2]

— У меня, возможно, сегодня самый счастливый день в жизни. — Саблин сбросил рюкзак на перрон. — Только от Вас зависит, станет он таким или нет. — Его лицо передало целую гамму расстроенных чувств, а потом застыло неподвижной скорбной маской.

— Чем же я могу тебе помочь. — Проводница, будто, не понимая, о чем речь, приподняла бровь. — Похоже, парень, сегодня не твой день. — Сухо подумала она.

— Если я не сяду на поезд, то опоздаю на собственную свадьбу. — Саблин горестно усмехнулся. — Времени на покупку билета не осталось.

— Эх, — кондуктор вяло махнула рукой, — войду в твое положение. — А может, это я еще и добрую услугу парню оказываю. — Суровые губы чуть растянулись в усмешке. В глубине сердца еще едва пробивался голос совести, но ему уже не долго оставалось.

— Значит, и вправду кончаются счастливые деньки. — Саблин состроил скорбное лицо.

— Ладно, не переживай, есть жизнь и после свадьбы. — Иди в соседний вагон. Железнодорожница назвала номер купе, где можно было расположиться. Положив в карман купюры, она заставила себя забыть о состоявшемся разговоре.

События, которые привели Женьку на центральный городской вокзал, развивались стремительно. Еще два дня назад Саблин собирался принять участие в скромном междусобойчике, посвящённом окончанию четвертого курса, да не судьба.

Тяжела жизнь студента, а главное — расходна. Предстоящие летние каникулы давали возможность устроиться на вторую работу. К поискам дополнительного заработка Женька приступил еще весной, обзвонив всех знакомых и разослав резюме по всевозможным адресам. Жаль, что достойных предложений пока не было.

Отстрелявшись первым на последнем экзамене сессии, Саблин отправился гулять по центру города. Из всех средств осталась только «виза» с неприкосновенным запасом, да живые деньги на вечеринку. Приходилось довольствоваться духовной пищей.

Лето вывело на улицы города загоняемых в подполье музыкантов. На углу привычно пиликал знакомый старичок, одетый в старомодный фрак. Перед ним лежал открытый футляр из-под скрипки, в котором серебрилась мелочь. Переливы музыки едва задерживали прохожих, беспокойно вертящих головами в поисках того, кто включил звонок телефона на полную громкость. Удостоверившись в своей ошибке, горожане втягивали головы в плечи и невольно ускоряли шаг, стараясь покинуть место своего музыкального фиаско.

В палатках вдоль улицы расположились торговцы яркими сувенирами. Лениво топая одетыми в толстые ботинки ногами, они окидывали взором бесперспективных в финансовом смысле сограждан, ожидая крупную забугорную рыбу.

Несколько бородатых дядек, слабо разбавленных малахольными девицами, завлекали прохожих предложениями написать портрет или шарж. Вся эта не раз виденная картина вовсе не привлекала вышедшего на каникулы студента теперь уже пятого курса. Заняв стратегически удобное место возле лотка с мороженым, Саблин предался созерцанию.

Основное внимание он естественно сосредоточил на легких фигурках девушек, которые по случаю теплой погоды позволили себе некоторые вольности. Саблин, покинутый ветреной подружкой, очутился на свободе. Он как молодой орел из знаменитого стихотворения вырвался на простор из сырой темницы. Свободен.

Стоило Женьке заметить подходящую кандидатуру в лице одинокой гостьи столицы, он подобрался и ринулся, было, в пучину уличного флирта, как тут запиликал телефон.

— Есть суперпредложение! — В трубку буквально вопила бойкая младшая сестренка. Особа дерзкая и одновременно очаровательная. Финансовое благополучие брата напрямую касалось и ее. Часть заработанных родственником денег правдами, а чаще неправдами оказывались в ее безраздельном владении. Сейчас она вся пребывала в возбуждении от своего успеха.

— Только решать надо быстро, долговязое недоразумение. Прямо сейчас. Лови тачку и мигом лети по адресу…

Повинуясь ленивому взмаху руки, к бордюру прижалась неброская машина, класс — сэкономь. Женька согнулся в три погибели, с трудом протискивая свое не такое уж высокое тело на тесное заднее сидение. Здесь было так «просторно», что парень чувствовал себя как шпротина в банке. К счастью ехать было недалеко. Дом, где находился офис агентства, оказался расположен на том самом месте, где вместо никому не нужного, вычурного, с непонятной лепниной памятника архитектуры вырос прекрасный параллелепипед из стекла и монолита. Яркие блестящие солнечные зайчики, щедро разбрасываемые многочисленными стеклянными поверхностями, радовали и слепили глаз немногочисленных посетителей полуопустевшего строения.

В небольшом дворике перед входом в образчик кубизма, на крохотных клочках земли, окруженных массивными бетонными бордюрами, мало уступавшими в толщине кремлевской стене, были высажены несколько кустов роз. По замыслу они должны были цвести большую часть года, радуя прохожих, но голландские мерзавки презрели строки данные в их описании и объявили то ли забастовку с требованием удобрений, то ли санкционную войну. Так или иначе, растения оставались чахлыми и непрезентабельными, находясь на грани жизни и смерти. В отместку на столь явный демарш, глаз, наблюдавший за состоянием этих убогих представителей растительного мира, выдавал на их полив столько жидкости, что они едва не подыхали от жажды.