Хоккей: надежды, разочарования, мечты… - [26]

Далее. Я знал, что в ЦСКА традиционно серьезное отношение к физической подготовке мастеров, что атлетизм издавна ставился здесь — и об этом подробно рассказывал в своих книгах Анатолий Владимирович Тарасов — во главу угла. Теперь же мне предстояло познакомиться с работой армейцев ближе. Мне казалось, что в этой работе есть и определенные минусы. Знал, в частности, что до самых последних лет весьма несущественную роль играла беговая программа, та основа, на которой, по моим представлениям, строится весь фундамент разносторонней подготовки хоккеиста.

Казалось бы, что может быть проще: тренер, понимающий роль атлетизма, приходит в команду, где это качество всегда считалось главным в подготовке спортсменов высокого класса, где все его предшественники — и Тарасов, и Кулагин, и Локтев — серьезно работали именно в этом плане. Однако сложности обнаружились. И немалые, к моему огорчению. Почему? Да потому, что моя концепция, мои принципы, методика атлетической подготовки имели немного точек соприкосновения с тем, к чему привыкли хоккеисты, работая с предыдущими тренерами.

Оказалось, что атлетическая подготовка в моем понимании отличается от того, что принято было в ЦСКА. Я трактовал ее как всестороннюю подготовку, считал, что не отдельные снаряды и упражнения вырабатывают атлетизм. Что в занятие надо включать и сложную скоростно-силовую подготовку, в том числе и насыщенную, хорошо спланированную беговую программу. Подготовка должна носить комплексный характер. Для моей новой команды оказался откровением «тихоновский городок» (так назвали его хоккеисты ЦСКА), в которой уложено все комплексное совершенствование атлетизма, всех его качеств в определенном временном режиме. Занятия в «городке» дополнялись широкой программой игр на земле, на грунте.

Хоккеистам ЦСКА, когда началась наша совместная деятельность, была предложена постоянно обновляемая и очень трудная программа. Переход на такую работу — во всех отношениях вещь непростая. И для спортсменов, и для тренеров. Я давно привык работать над атлетизмом в предложенном много режиме. И новички, приходящие в рижское «Динамо», воспринимали его как должное: так работал весь наш коллектив. Здесь же мне надо было перестроить не одного-двух хоккеистов, но целую команду на новый режим работы. Перед тренерами армейцев стоял вопрос: как выводить хоккеистов на новый уровень деятельности — постепенно, поэтапно, исподволь готовя спортсменов к предлагаемым нагрузкам, или сразу? Пришел к выводу: сразу. Времени на раскачку не было.

Кому-то надо было изменять традиционные навыки. Кому-то надо было отказаться от привычного, сложившегося. Но кому? Команде, где два с лишним десятка спортсменов? Или одному тренеру? Ответ не так прост, как представляется на первый взгляд. Один подчиняется остальным, подстраивается под всех — это непреложный закон жизни спортивного коллектива. Так, по крайней мере, привыкли считать многие, очень многие. На мой взгляд, это неверно, даже если речь идет об одном игроке — мало ли какой это игрок, мало ли о чем может пойти речь. Но тем более это неверно, если разговор касается тренера.

Что значило для меня отказаться от собственных принципов? Только то, что я перестал бы существовать как тренер. В конце концов, тренер — это прежде всего специалист с определенными принципами работы, с определенными взглядами на подготовку спортсменов и команды, с определенными концепциями игры. Меня пригласили в сборную страны, а вместе с тем и в ЦСКА. Почему? Динамовцы Риги не были чемпионами страны, не составляли костяк сборной СССР. Значит, на тренера рижан обратили внимание по каким-то другим соображениям. Видимо, показалась интересной, перспективной моя работа. Видимо, заинтересовало отношение к делу.

Так зачем же мне отказываться от того, что и позволило мне добиться определенных успехов, когда я работал с другими командами?

Но если я сохраняю приверженность своей методике, своим принципам подготовки хоккеистов, то это неизбежно означает только одно: игрокам придется отказываться от привычного, придется меняться, подстраиваться под нового тренера. Всем. В том числе и самым великим. Признанным чемпионам и лидерам команды. Да что там команды — всего советского хоккея.

Легко ли им это? С большим ли энтузиазмом согласятся ведущие мастера перестраиваться, начинать во многом сначала?

Добавьте к этому, что новый тренер пришел с идеей, которая тоже не казалась поначалу привлекательной — с идеей игры в четыре звена, о трудностях претворения которой в жизнь я рассказывал раньше.

И наконец, еще одно. Личность тренера. Его известность или, если хотите, популярность. Если бы в ЦСКА пришел специалист, скажем, с авторитетом Тарасова или Боброва, все равно команде было бы трудно начинать работу с новым человеком. Но пришел тренер из рижского «Динамо», где не было больших мастеров за исключением Балдериса. Сможет он работать с хоккеистами высокого класса? Сможет помочь им подняться еще выше? По силам ли ему это? Сумеет ли новый тренер предложить такие игровые идеи и такие упражнения, которые покажутся интересными и полезными искушенным мастерам? Одно дело, простите за сравнение, учить грамоте первоклассника и совсем другое — старшекурсника высшей математике.