Хогбены и все-все-все - [63]

Ван Дамм окинул робота испытующим взглядом.

— Ему заданы условия и он может действовать?

— Да, — кивнул Харнаан. — Ты знаешь, чего мы хотим, Тор-2, не так ли?

— Да, — ответил робот. — Но, не видя аппарата, я не могу определить его назначение.

— Спору нет, — проворчал Ван Дамм, когда мимо него с визгом пронеслась какая-то блондинка. — Наверное, он в этой конторе.

Ван Дамм пошел впереди. Из конторы, конечно, все убежали, а прибор, слабо жужжа, висел в воздухе посреди комнаты. Тор-2 прошел вслед за Харнааном и остановился, пристально разглядывая загадочную машину.

— Он живой? — тихо спросил Харнаан.

— Нет.

— Это машина?

— Похоже, что он был создан, чтобы решить определенную задачу… это несомненно. Но я не знаю, решил ли он задачу, для которой он был создан. Есть только один способ получить ответ.

Тор-2 шагнул вперед. Прибор плавал, и линза была нацелена на робота. Какой-то инстинкт предостерег Харнаана. Он услышал, как гудение усилилось, и в тот же миг бросился к Ван Дамму. Оба они столкнулись, и портативный резак, выскользнув из рук инженера аварийной службы, тяжело стукнулся о стену и ушиб ногу Харнаана.

Но он почти не почувствовал боли, так как был поглощен более важными событиями. От прибора протянулся яркий розовый луч и осветил Тора-2. В то же время гудение усилилось и перешло в пронзительный, действующий на нервы вой. Он длился недолго — затем раздался взрыв, который ослепил и оглушил обоих людей. На них обрушился стол.

Харнаан надрывно закашлялся и что-то пробормотал. Он почувствовал, что остался жив, и даже слегка удивился этому. Поднимаясь, он успел заметить, как Ван Дамм выскочил вперед, держа в руке резак и направляя воющее пламя на прибор, который не сделал никакой попытки ускользнуть. Он накалился докрасна и затем начал плавиться. Капли металла потекли на пол. Прибор, или, вернее, то, что от него осталось, упал с глухим стуком, теперь уже безвредный и лишенный смысла.

Ван Дамм отвел шланг. Тихое гудение прекратилось.

— Опасная штука, — сказал он, глядя на Харнаана блуждающим взглядом. — Успел как раз вовремя. Вы ранены?

— Как раз вовремя! — повторил Харнаан, указывая на робота. Взгляните сюда!

Ван Дамм увидел Тора-2, которого постигла та же участь, что и Тора-1. Разбитый, расплавленный робот лежал возле двери.

Харнаан провел рукой по щеке и посмотрел на почерневший металл. Он прислонился к столу; постепенно лицо его прояснилось, и он улыбнулся. Ван Дамм в изумлении глядел на него.

— Какого черта…

Но Харнааном овладел почти истерический смех.

— Он… он выполнил свое назначение, — наконец выговорил главный инженер. — Какой… какой удар для Компании! Прибор сработал!

Ван Дамм схватил его за плечо и начал трясти. Харнаан успокоился, хотя губы его все еще кривились в улыбке.

— О'кей, — произнес он наконец. — Я я ничего не мог с собой поделать. Очень уж забавно!

— Что? — спросил Ван Дамм. — Если вы видите здесь что-то забавное…

Харнаан перевел дух.

— Этот… ну, этот порочный круг. Разве вы еще не догадались, зачем был создан прибор?

— Лучи смерти или что-нибудь в этом роде?

— Вы упустили из виду то, что сказал Тор-2: есть только один способ узнать, может ли прибор сделать то, ради чего он был создан.

— Ну, так какой же это способ?

Харнаан фыркнул.

— Рассуждайте логически. Помните первых роботов, которых мы изготовляли? Их всех портили, и потому мы стали выпускать роботов из дюралоя, которых по идее нельзя было разрушить. А роботы создавались для того, чтобы решать задачи, — в этом был смысл их существования. Все шло хорошо до тех пор, пока они не теряли рассудка.

— Я все это знаю, — нетерпеливо сказал Ван Дамм. — Но при чем тут прибор?

— Они портились, — продолжил Харнаан, — когда перед ними вставала неразрешимая задача. Это элементарная психология. Перед Тором встала та же задача, но он разрешил ее.

По лицу Ван Дамма стало видно, что он постепенно начинает догадываться.

Харнаан продолжил:

— Постепенно роботы задумывались над задачей, неизбежно встававшей перед ними: как они сами могут быть разрушены. Мы конструировали их таким образом, чтобы они в большей или меньшей степени могли действовать самопроизвольно. Это был единственный способ сделать их хорошими мыслящими машинами. Перед роботами, похороненными в цементе, вставала задача: каким образом разрушить самих себя; не в силах ее решить, они теряли рассудок. Тор-1 оказался умнее. Он нашел ответ. Но у него был единственный способ проверить правильность решения — на себе самом!

— Но он же знал, что Тор-1 был уничтожен…

— Тор-2 знал, что прибор подействовал на Тора-1, но не знал, подействует ли он на него самого. Роботы обладают холодной логикой. У них нет инстинкта самосохранения. Тор-2 просто испытал прибор, чтобы посмотреть, сможет ли он решить ту же задачу. — Харнаан перевел дух. Прибор решил ее.

— Что мы скажем Туиллу? — безучастно спросил Ван Дамм.

— Что мы можем ему сказать? Правду, — что мы зашли в тупик. Единственные роботы, которых нам стоит производить, — это мыслящие машины из дюралоя, а они будут уничтожать сами себя, как только начнут задавать себе вопрос, в самом ли деле их нельзя разрушить. Каждый из выпущенных нами роботов дойдет до последнего испытания — саморазрушения. Если мы сделаем их не такими разумными, их нельзя будет применять. Если мы перестанем применять дюралой, Лаксингэм или другая компания начнет их портить. Роботы, конечно, замечательная вещь, но они родятся со стремлением к самоубийству. Ван Дамм, я боюсь, нам придется сказать Туиллу, что Компания зашла в тупик.