Ход Снежной королевы - [80]

– Прошу прощения, сударь, но не могли бы вы хоть немного помолчать?

– Помолчать? – удивился Массильон. – Зачем?

Люсьен возвел глаза к потолку и шумно вздохнул.

– Так, в этой комнате тоже ничего, – сказала Амалия. – Идем дальше.

Следующей была крошечная комнатка с одним-единственным оконцем, сквозь которое сочился хмурый белесый свет. Однако вовсе не оно привлекло мое внимание, а вещи, которые лежали на диване.

– Боже! – ахнул Массильон. – Да вот же его костюм! Тот самый!

– И трубка, – пробормотал я, кивая на стол.

Амалия бросила быстрый взгляд на пиджак и подошла к камину.

– Здесь недавно пытались разжечь огонь, – буркнула она, глядя на очаг.

– Значит, все сходится! – вскричал Филипп. – Кэмпбелл был здесь!

– Похоже на то, – отозвалась Амалия и, взяв сюртук, стала со знанием дела обыскивать его.

– Ничего? – спросил Ланглуа, от нетерпения облизывая губы.

– Абсолютно ничего, – подтвердила Амалия.

– Может, из комнаты есть ход в лабиринт? – с замиранием сердца предположил Люсьен.

– Нет, невозможно, – тотчас же возразил Филипп Бретель. – Я хорошо знаю, эта часть замка была полностью перестроена. В свое время здесь сломали все стены.

– Извини, Люсьен, – сказала Амалия мальчику, который тотчас же обиженно надулся. Она забрала пиджак и трубку, на прощание окинула комнату цепким взглядом. – Полагаю, нам здесь больше нечего делать. Идемте дальше.

Мы осмотрели все комнаты крыла и перешли в противоположное. Люсьен разглядел забытый кем-то из горничных гребешок, Ланглуа отыскал пятифранковую монету, которая закатилась за диван. Что же до меня, то я не нашел ровным счетов ничего, что могло бы навести нас на след исчезающего и появляющегося мистера Кэмп– белла.

– Полагаю, – мрачно проговорил Филипп, – сегодня мы больше ничего не обнаружим.

Мы двинулись к лестнице, и тут я увидел Лабиша, который не шел, а почти бежал по ней. Каюсь, сердце у меня сжалось. Неужели опять что-то произошло?

– В чем дело, Антуан? – спросила Амалия.

Прежде чем ответить, дворецкий покосился на мальчика, и я вмиг понял все.

– Госпожа графиня… – Старик заломил руки. – Она… она… Ее ударили чем-то по голове… Мы не можем привести ее в чувство…

И тут утонченная мадам Дюпон выругалась так крепко, что я даже опешил. Все-таки слова, которые она произнесла, были явно не предназначены для уст женщины.

– Лабиш! – крикнула она. – Скорее ведите нас к ней!

Мы всей группой чуть не бегом припустились по коридору.

Я первым влетел в покои графини.

Бархатные занавески, узорчатый ковер, по которому разбросаны какие-то листки. Полина рыдает в кресле, прижав ко рту платок:

– Ах, боже мой! Ах, бедная графиня!

Возле лежащей на полу женщины суетится доктор Виньере, мечутся служанки. Лица у всех растерянные, опрокинутые.

– Пропустите! – резко командует Амалия. И проходит вперед.

Доктор, стоящий на коленях возле тела, бросает на нее быстрый взгляд. Уверенным жестом мадам Дюпон берет лежащую за запястье.

– Кто обнаружил ее?

– Полина, – кивает Лабиш на служанку в кресле.

– Когда?

– Несколько минут тому назад, мадам. Я сразу же бросился искать вас.

– Пульс есть, – хрипло говорит Амалия, отпуская руку. – Но слабый.

– Похоже, ей проломили голову, – угрюмо замечает Виньере.

И тут Люсьен, которого я держу за плечо, начинает визжать, как маленькое животное, и вырываться.

– Пустите! – отчаянно кричит он. Глаза у него совсем белые, как у одержимого. – Пустите меня к маме!

Он стряхивает мою руку и, упав на колени, по ковру подползает к графине.

– Мама, мама! Мамочка! Как же это? За что?

Но Анриетта Коломбье по-прежнему лежит неподвижно. В дверях появляется Матильда.

– Что случилось? – шепчет она, подойдя ко мне.

Я киваю на тело, и Матильда тихо ахает.

– Похоже, нас снова обвели вокруг пальца, – с ожесточением говорю я.

Амалия пытается оторвать Люсьена от лежащей, но он яростно отталкивает ее, машет кулачками и наконец принимается рыдать на груди у мадам Дюпон. Она осторожно гладит мальчика по голове.

– Необходимо перенести ее в постель… Филипп! Зовите вашу жену. Фредерик, Лефер, Ланглуа! Идите сюда, поможете перенести ее.

– Голову, голову осторожнее! – кричит доктор, пока мы втроем переносим несчастную женщину на кровать. Амалия отдергивает одеяло и помогает уложить голову Анриетты на подушки. Лицо у графини белое, как мел, губы почти пепельного цвета.

– Люсьен! Сядь в кресло, пожалуйста, и не мешай доктору. Виньере, осмотрите ее как следует. Сделайте все возможное и невозможное, чтобы… Словом, вы понимаете.

Доктор кивает. Он больше не думает ни о каком философском камне, это ясно. Вновь он сделался врачом – одним из лучших врачей в городе Париже, как я слышал.

– Дамы и господа, не мешайте, отойдите к двери, мне необходимо осмотреть место преступления. Эдмонда! Вот и вы! Слава богу.

– Что стряслось? – спрашивает жена управляющего, судорожно сжимая и разжимая руки.

– Госпожа графиня ранена, – отвечает Амалия. – Ей необходимы уход и защита. Именно поэтому я назначаю вас и вашего мужа следить за ней.

– Мадам Дюпон, – говорит Матильда, – но я тоже могу проследить за моей свекровью, это мой долг…

Амалия улыбается и кладет руку ей на рукав.

– Вам и так приходится присматривать за месье Гийомом… Я думаю, ему вы нужнее.