Хочу женщину в Ницце - [55]

– Выходит, что Петра III все-таки не Орлов, а Барятинский убил!..

– Ну ты видишь, сколько мнений, кто знает, какое верное? Все-таки большинство писателей и исследователей полагают, что Петра удушил именно Орлов обычным офицерским шарфом. Якобы во время драки Петр так громко орал, что ему пришлось заткнуть рот. По другой версии Петра удушил ружейным ремнем Шванвич по приказу Теплова. Мне кажется, всё это довольно неубедительно, если принять во внимание, что Петр был хилого телосложения, играл в солдатиков и всё, что прочил оставить себе в собственность после подписания формального отречения, так это собаку мопса, слугу-негра по имени Нарцисс, скрипку и любовницу. Как писала сама Екатерина, три желания она разрешила, а четвертое нет. Когда душили Петра, в комнате было по крайней мере три гренадера – Орлов, Шванвич и Потемкин, молодцы двухметрового роста, весом более восьми пудов каждый. Если предположить, что такая масса наваливается на Петра, то и душить не надо, они просто раздавят. Прости, Клер, у тебя, кстати, какой вес? – спросил я мимоходом, при этом придирчиво окинув ее взглядом портного.

– Шестьдесят четыре, а может и меньше. А что? – смиренно произнесла Клер, опустив глаза.

Я присвистнул.

– А что? – еще раз спросила Клер.

– Вот именно – шестьдесят четыре. Столько и весил Петр III тогда. Теперь представь, что на тебя легла эта троица общим весом в триста пятьдесят килограммов.

– И что?

– Представила? – я настойчиво требовал внятного ответа, глядя на бледнеющее лицо девушки.

Она кивнула головой.

– Это я так спросил, для непорочной чистоты ментального эксперимента, – успокоил я француженку.

– Ты дурак!

– Может быть, – сразу согласился я. – «Дурака не вылечишь», – часто говорила мне моя мама. Только вот история, как наука, требует от нас не только знания, но и осмысленных навыков. Собственно на чем мы остановились? – обратился я к Клер. – Да-да, вспомнил я, не дожидаясь ее подсказки. – Известный и авторитетный русский писатель Валентин Пикуль в одном из своих рассказов прямо утверждал, что Алексей Орлов просто заколол Петра вилкой, а Екатерина ему за это выдала в награду 800 душ крепостных, присвоила титул графа и чин генерала. Если версию Пикуля принять за правду, тогда становится понятно, почему первый русский любовник Екатерины, князь Григорий Орлов, умирая в возрасте 49-ти лет от умопомешательства, со слов врачей и лакеев видел окровавленный призрак Петра III и повторял: «Это мне в наказание!», имея в виду смерть своей молодой жены. В припадке безумия он мазал лицо собственными фекалиями и кричал, что по его личному поручению брат Алексей убил Петра.

– Кажется, ты еще упоминал, что Екатерина II родила сына от Григория Орлова.

– Да, это установленный факт, который сейчас никто не оспаривает. Сына звали Алексей Бобринский. Между прочим, император Павел, после смерти матери, в сенате во всеуслышание провозгласил Бобринского своим братом и пожаловал ему графский титул.

– С ума сойти! И чем этот Бобринский занимался?

– Да ничем, просто жил, жил красиво, в том числе и в Париже. Умудрился за короткий период жизни во Франции, ещё при здравствующей Екатерине, наделать долгов чуть ли не на миллион рублей, а по тому времени это были колоссальные деньги, но потом его быстренько вернули в Россию по приказу матушки. В общем, для славы России Бобринский не сделал ничего.

– Честно говоря, в голове не укладывается, как можно родить от другого мужчины ребенка, да так, чтобы об этом не узнал твой законный муж, с которым ты ежедневно общаешься?!

– Сейчас действительно трудно это представить, а раньше было возможно благодаря фижмам – таким огромным колоколообразным юбкам на каркасе из китового уса. К тому же Екатерина тогда носила траур по Елизавете. Таким образом, беременность можно было скрывать до самого позднего срока. Проблема, однако, усугублялась тем, что к моменту родов Петр III уже был императором, а Екатерина, соответственно, императрицей, и главной задачей тогда было выманить Петра из дворца на время родов и не допустить, чтобы он случайно зашел, поскольку имел право заходить, куда заблагорассудится. Камердинер Екатерины Василий Шкурин, зная патологическую страсть императора к пожарам, к моменту родов поджег свой дом и тем отвлек внимание царя. За такую верную службу Шкурину было пожаловано более тысячи крепостных.

– Меня как француженку, не удивляет факт фаворитизма, поскольку в XVIII веке в Европе это было повсеместно. Однако же, фавориты Екатерины, как я слышала, были особым явлением. Она ведь даже с конем пробовала заняться сексом?

– Фильм был такой снят, – улыбнулся я. – Мне кажется, ты понимаешь, что это был плод чьей-то больной фантазии, основанный на слухах, которые распространяли польские солдаты. Впрочем, нелюбовь у Екатерины с поляками была обоюдной, и она не делала из этого секрета – царица даже стульчак себе велела изготовить из польского трона, да вот только на нем и преставилась. Нимфоманкой Екатерина не была, хотя за адюльтеры её в России осуждали многие и, я считаю, напрасно. Её привезли в Россию в возрасте пятнадцати лет и отдали нелюбимой, за нелюбимого Петра Федоровича, который кроме умственной неразвитости страдал и физической. В частности, Петр страдал фимозом, то есть сужением крайней плоти. Ему сделали операцию обрезания, но более пяти лет совместной жизни Екатерина оставалась девственницей. Да и как она могла расстаться с девственностью, если Петр в спальне Ораниенбаумского дворца учил жену не любви, а навыкам оружейного дела?! Вот и родила Екатерина сына от Петра только на девятом году совместной жизни. Правда, почувствовав себя в полной мере мужчиной, он полюбил женщину по имени Елизавета Воронцова и стал с ней жить. Екатерина звала Воронцову не фавориткой, а любовницей, и всячески унижала её, даже угрожала её смертью. Однако поразительно, что после смерти Петра III Екатерина ни словом не упрекнула Воронцову, даже выдала ее замуж и стала крестной матерью её первенца.