Хочу женщину в Ницце - [126]

– Прекрати, дочка, – прервал Клер отец. – Ну вот тебе результат, мы сами разрешили ей выпить вина.

Его слова прозвучали упреком жене, которая не противилась желанию Клер немного выпить вместе с нами.

– А ты, Денис? – Клер встала со стула и, подойдя ко мне сзади, обняла за плечи. – А ты подаришь мне такой камень?

Отец взглянул на дочь с упреком и даже с плохо скрываемым презрением к тому, кто возможно нравился ее дочери, и я понял: его страхи за дочь, что она снова западет на очередного негодяя, до конца еще не рассеялись.

– Да шучу я, папа, шучу, неужели ты не видишь, – и Клер вернулась на место.

– Слава богу, что ты шутишь, Клара, – с улыбкой заключил хозяин и предложил перейти к десерту.

Сославшись на диету, дамы единодушно отказались. Их нежелание разделил и я, отказавшись и от кофе. Мне было достаточно глотка простой воды.

– Папа, ты не будешь возражать, если я отведу Дениса на чердак и покажу наши русские древности, – сказала Клер, заранее уверенная, что отказа не последует.

Господин Росси только улыбнулся и беспомощно развел руками.

– Наслаждайтесь, – пожелал он нам без насмешки.

Она по-детски решительно взяла меня за руку и повела к широкой мраморной лестнице на второй этаж, покрытой ковровой дорожкой. Там в конце коридора в кирпичной стене, задрапированной гардиной, находилась совсем небольшая дверь. Узкая чугунная лестница, что вела на чердак, слегка подрагивала при каждом даже осторожном шаге, отчего деревянные поручни, неплотно прилегающие к решетчатым перилам, глухо постукивали в проемах. Запах заброшенного помещения был едва ощутимым, а деревянная чердачная дверь открылась совсем бесшумно. Крашеный пол был чист и не скрипел под ногами. Мы надели наши куртки, которые предусмотрительно взяли с собой, и прошли в середину вместительной комнаты, где стоял старинный прямоугольный стол и два полинялых кресла с резными ножками. Тусклый свет проникал через небольшие круглые окна, но было не настолько темно, чтобы спотыкаться о расставленные повсюду на полу чемоданы и диковинные предметы интерьера с частями старой, пришедшей в негодность мебели. Клер щелкнула выключателем, и мягкий свет изящных светильников, развешанных на стропилах крыши, превратил чердак во вполне милое уютное помещение.

– Прикольно! – сказал я, едва оглядевшись, лелея однако надежду как можно скорее покинуть чердак. – Ты здесь часто бываешь? – обратился я к Клер, которая уже успела плюхнуться в кресло, взметнув облачко теплой пыли.

Она уперлась локтем в угол массивной столешницы, подпирая веснушчатую щеку худой ладонью, и смотрела на меня немигающими кукольными глазами.

– Совсем не бываю, а зачем? Рыться в пыли?

– Но здесь такой порядок, выходит, кто-то сюда часто заглядывает?

– Да кому здесь что нужно? Просто папа попросил прислугу хоть немного здесь убраться к твоему приходу. Я придумала, что ты хочешь посмотреть на русские древности.

– Угу, – промычал я, наконец поняв, что имел в виду господин Росси, когда сказал: «наслаждайтесь». – Слушай, хватит выдумывать про меня всякую хрень. Ты меня реально достала своей чрезмерной похвалой. Папаша твой уже, должно быть, смекнул, что у тебя это неспроста, а я профессиональный соблазнитель, прибывший из варварской страны. Я белкой здесь сегодня кручусь, чтобы отмыться от его навязчивых подозрений.

– Что поделаешь, – вздохнула Клер, смиренно разводя руками. – Он гордится своим древним родом и охраняет меня от случайных знакомств.

– Знаешь, дорогая моя, благородные семьи, как античные цивилизации, обречены на вымирание, если не рисковать и вовремя не вливать свежую кровь, так что его потуги смехотворны.

– Надеюсь, ты сказал ему об этом?

– Зачем? Если он этого до сих пор еще не понял, то поздно, и не надо его в чем-то переубеждать.

– А ты циник.

– Ты мне об этом уже говорила.

Чемоданы, что стояли вдоль стен, на вид были действительно очень старыми и видимо, сделанными из фанеры. Я приподнял самый маленький и положил его на стол, чтобы развязать веревку, которой он был перетянут.

– Будь осторожен, – забеспокоилась Клер, – его, наверное, не открывали лет сто.

– А что в нем? – поинтересовался я на всякий случай.

– Книги разные, газеты, гравюры, может быть, фотографии, – равнодушно произнесла Клер, продолжая сидеть в той же позе. Я сумел быстро развязать несложные узлы и осторожно поднял крышку. Пыль ударила мне в нос, перехватив дыхание, как слезоточивый газ. Я принялся беспрерывно чихать, прикрывая рот ладонью. Клер была в восторге. Она весело смеялась каждый раз, когда я в очередной раз заходился в неистовом чихе.

– Что здесь смешного? – сердился я, сморкаясь во влажный платок.

– Ты будто плачешь! Посмотрел бы ты на себя со стороны, бедный! У тебя прямо текут слезы. Ты выглядишь таким беспомощным. Раньше я тебя таким не видела, – оправдывалась Клер, хотя и сама на всякий случай держала перед носом платок.

В чемодане были сложены книги Чехова, Короленко и Бунина на русском языке, отпечатанные на дешевой бумаге в местных типографиях, какие-то мелкие гравюры и много пожелтевших фотографий с незнакомыми мне лицами. Я закрыл его и поставил на место.