Хочется любви - [20]

Ирина взглянула на оживлённо болтающих мужчин во фраках, один из которых действительно напоминал молодого скромного батюшку.

— Никогда не догадаешься, кто это… — сквозь зубы прошипела Лера. — Это тот самый, ну, который ко мне в метро клеился и просил собачьих сухарей. Его фамилия Дудкин, представляешь?

— Тот самый, в мокроступах с Черкизовского рынка?

— И он миллионер, Ир, — захныкала Лера. — Стал богатым после того, как его отчима убили.

— Лер, подожди, а ты уверена, что это он? — Ирина поймала взгляд ничего не подозревающего Дудкина.

— Я что, похожа на сумасшедшую? — Лера состроила страшную рожу. — Мне Гончаров только что рассказал, что его отчимом был некий Кочетов, руководивший холдингом «Курицы России», — Лера, что-то посчитав в уме, добавила: — Снабжал бройлерами весь северо-запад страны!.. Ну, и хрен с этими бройлерами, зато сегодня я еду домой с самим Гончаровым!

— А мне Влад пообещал перегнать «феррари» к моему дому, — похвасталась Ирина.

— Подожди, какой ещё Влад? — возмутилась Лера.

— Да, ты не думай, ничего личного, — Ирина кивнула на мелькнувшую широкую спину во фраке. — Подожду, пока всю посуду соберёт, и поедем.

— Ир, ну и зачем тебе этот мальчик-альфонс? — у Леры некрасиво открылся рот.

— Ты обо мне не печалься, лучше расскажи, как тебе Гончаров? — отмахнулась Ирина.

— Про тебя спрашивал, — поморщилась Лера. — Он откуда-то знает, что у тебя два сына и что ты живёшь на Литовском бульваре, Ир.

— Обещай, что не расскажешь про меня ничего, — внезапно рассердилась Ирина. — Вам, что поговорить больше не о ком?..

— Обещаю!.. В перспективе, Ирка, я скоро стану богатой вдовой! — Лера послала воздушный поцелуй появившемуся в зале Гончарову.

«Спайдер-Корса» сияла со сцены внушительной хромировкой, а Леру из-за угла жадно разглядывал миллионер Дудкин. У его ног дремал пожилой пудель цвета старого холодильника.

Обычно собак не пускают в клубы, вроде «„Эврибади“», но для старого пуделя, по-видимому, сделали исключение. Но пуделю было, похоже, на это глубоко наплевать!

Нелицеприятная объективность

Четвёртый месяц им снились одинаковые сны — море мух и ржавые, наваленные друг на друга искорёженные металлические ящики.

В ту душную августовскую ночь они остановили новый австрийский рефрижератор. Тонкошеий водитель-срочник не оказал сопротивления двум милиционерам, но то, что они увидели, вскрыв рефрижератор, превзошло все их ожидания. Груз, который был запаян в ящики, невозможно было продать, так как он ни на что не годился.

— Надо было фуру останавливать!.. Фуру! — ярился Лапшин, когда, оттащив обмякшее тело водителя в кювет, они открыли кузов, осветив фонарём свою долгожданную добычу.

Да, им фатально не повезло с добычей, зато через месяц они за хорошие деньги загнали рефрижератор. А в середине зимы неожиданно выяснилось, что новый хозяин 115-го химкомбината, на котором в конце лета они спрятали злополучный груз, уже дважды прилетал в Тихорецк. Расконсервация химкомбината могла начаться со дня на день.

В ту ночь напарники встретились в квартире у Долгова, у Лапшина было слишком тесно, вдобавок, в сентябре он женился. Долгов уже полчаса угрюмо цедил пиво и смотрел в телевизор, в котором шёл старый чёрно-белый фильм «Ко мне, Мухтар».

— Надо что-то делать, Лапша! — время от времени монотонно бубнил он.

— А зачем? — весело огрызался Лапшин, кося глазом на новенькое обручальное кольцо на правой руке. — Найдут груз или не найдут, с нами-то его никак не свяжут! Рефрижератор пропал в августе, а уже февраль… Все улики снегом замело, Вить.

— Еще как свяжут!.. И, вдобавок, на детекторе лжи проверят, — Виктор Долгов отставил пустой стакан. — Размечтался…

— На детекторе лжи?.. — эхом повторил Лапшин. — Без моего согласия не имеют права!..

Долгов потёр распухшую челюсть и кивнул на экран, где пёс бросался на предавшую его хозяйку.

— Вот, думаю, может, позвонить тому, кому теперь принадлежит химкомбинат? — Долгов взял со стола покоцаный мобильник. — Ну, прежде, чем его служба безопасности добралась до нас, а?..

— Зачем? — шёпотом спросил Лапшин, с опаской глядя на телефон. — Выкинь ты его от греха подальше, Вить…

— Позвоню, и скажу кое-что, а? — Долгов поигрался телефоном и чуть его не уронил.

— Тебя вычислят! — Лапшин с ненавистью взглянул на напарника. — И меня вместе с тобой.

— Как вычислят-то? — перебил Долгов. — Если у меня мобильный несуществующего человека! Помнишь Акимушкина?..

— Ну, ты дурак! — Лапшин сжал кулаки. — Значит, это ты стянул год назад телефон из кармана трупа Акимушкина?..

Долгов сплюнул.

— Лапша, у нас с тобой есть реальная возможность, если не разбогатеть, то хотя бы…

— Сесть в тюрьму? — заорал Лапшин. — Тебе хорошо одному, а у меня жена с брюхом ходит!

— А когда водителя душил, ты о жене не думал, хорёк вонючий? — неожиданно взвился Долгов.

В Тихорецке было ветрено в ту ночь. Напарники с минуту ожесточённо дрались, но затем запал изуродовать друг друга у них как-то быстро иссяк.

Сто бед — один ответ

То, что он испытал, нельзя было назвать банальным испугом — он был ошеломлён, когда ему позвонил его покойный друг Акимушкин.

Гончаров долго смотрел на зеленоватый дисплей телефона, но так и не решился ответить своему другу, ведь в прошлом году Михаил Васильевич лично присутствовал на отпевании Валерия Акимушкина в церкви.