Хобо - [2]

— Раз не осматривал, — произнес Хриплый, дернув кверху головою, как рысак, — тогда идем вместе… И не смотри на меня так, будто мне хочется тебе кишки выпустить. Живучий я. Да и тебя, кажется, даже не лизнуло огнем…

Да-а! Дядю Сэма едва в холодный пот не пробило. Что это с Хриплым случилось после пожара? Странно, очень странно. Он ведь за пустой пузырь и башку проломить может. Тюкнет кирпичом и все.

— Идем-идем, не робей, — повторил Хриплый, подталкивая рукой Сэма, — сейчас не время старое вспоминать. Дождь вот-вот ливанет. Так ни ты, ни я, ни черта не наберем. Оно нам нужно?..

Сэм неуверенно направился в сторону помойки. Кто старое помянет, тому глаз вон. Этот, он покосился на Хриплого, не только глаз выколоть может. Вон, в позапрошлое лето херакнул Дороти минетчицу из Бруклина. И за что?.. Не сделала Хриплому отсос. У нее горло болело, а ему что? Гены у него промеж ног в тот момент сношались… как никогда. Взял и херакнул. А еще, говорят, бывший коп. Тьфу, оборотень в погонах… Нах!

— Ты, Хриплый, шутишь? — спокойно спросил дядя Сэм, не спуская с него глаз.

— Почему шучу? Не шучу.

— Но-о…

— Не «нокай»! Боишься, что тебя могу тюкнуть, как Дороти? — Хриплый поправил сумки и засмеялся.

Чешет, как мерин, дубиной его по башке. Смешно ему… А Дороти, межу прочим, так никто по-человечески и не похоронил. Завалили бруклинские дрифтеры кирпичами в подвале и все. Вот тебе и могила, хрен горбатый.

— Ну, — Хриплый остановился метрах в пяти от помойного бачка, — идешь ты или нет?

Сэм крякнул, высморкался и кивнул ответно:

— А куда деваться? Иду, конечно.

Черный, сверкающий в лунном свете полированной крышей «глазастый мерс» медленно подъезжал к краю пустыря. Именно здесь ровно через пять минут должна была состояться стрелка.

— Кретин… Что за кретин вздумал звонить именно сейчас?!..

Водитель остановил машину, посмотрел на сидящего рядом парня и достал из кармана мобильный телефон.

— Алло! Да, мы уже на месте. Нет-нет, с баблом ничего не случилось. Все в порядке. Копы нас ни разу не тормознули. Точно! Кейс, как лежал в багажнике, так и лежит. Да, все до последнего доллара. Что?.. Отдать кейс братве и ничего, не говоря уезжать? По-о-нял. Будет сделано.

На этом разговор был закончен. Парень, пробубнив что-то невнятное, убрал телефон обратно в карман.

— Что сказал босс?

— Что сказал? Сказал, что их пахан, только что утряс последние детали стрелки. Сейчас приедет братва. Мы отдаем лимон и сваливаем. Чем скорее, тем лучше.

— Да-а?..

Сидящий за рулем молча кивнул.

— Я чего-то не понимаю… — парень поправил воротник, — на фига босс раскидывается таким баблом? И, главное, кому платит-то! Я бы этим… гроша ломанного не дал.

— Мало ли. У него свои тараканы в голове. И, главное, ты забыл о его статусе, братишка. Он даже с главным «на ты». Соображаешь?..

— Все это так, но-о-о… Мы не должны так поступать. Даже под дулом пистолета.

Водитель перевел взгляд на лобовое стекло, потом на парня, который не обронил ни единого слова с момента выезда со складов.

— Все эти традиции, кодексы-шмодексы писались не нами, и давным-давно. А с тех пор многое изменилось. Изменились они, изменились и мы. Что говорить, ежели все изменилось. Все!

— До неузнаваемости…

— Постой, — водитель всмотрелся в стекло, за которым появились туманные пятна огней, — кажется, они уже подъезжают. Проверь ствол.

— Зачем?

— На всякий пожарный. От этих уродов можно ожидать чего угодно. Даже невозможное.

Хриплый остановил дядю Сэма в тот момент, когда из-за сваленных в кучу бревен выехала большая машина.

— Подожди, — он надавил Сэму руками на плечи, пригнул его к земле, — не дергайся.

— Чего так?

— Не видишь что ли? — бывший коп показал на остановившийся в нескольких метрах от мусорного бака автомобиль, — Братва, кажется, нагрянула. Что-то сейчас бу-де-т…

И точно, примерно через минуту из-за бревен появилась еще одна машина.

— О-о, на джипе прикатили. Стрелка!

— Что?

— Бандиты, Сэм, здесь стрелку забили. Так что нам с тобой сейчас лучше не рыпаться. Пришьют, как звать не спросят. Пересидим потихонечку, а потом деру…

— А как же тара? — мрачно спросил хобо, чувствуя коленями липкую жижу.

— Хрен с ней, с тарой твоей дурацкой. Живыми бы выбраться. Знаешь, братва, она такая — чуть что, за стволы хватается. Трах-бах-тарарах, один труп, второй, третий… Гора трупов!

В глазах дяди Сэма в это мгновение застыл ужас. Он обвел взглядом машины и сидящего рядом Хриплого, не в силах что-либо произнести.

— Сиди и не рыпайся, — Хриплый присел и, прислонившись плечом к бревну, принялся смотреть сквозь пелену зачинающегося дождя на шикарные машины, место которым уж точно не на помойке.

— Ствол проверил?

Сидящий по правую руку от водителя кивнул. Его большой палец уперся в изгиб предохранителя. Послышался щелчок.

— Я выйду первым. Все время следи за моими руками. Если я трижды сожму ладонь в кулак, доставай ствол и вали любого, кому сочтешь нужным вышибить мозги.

— А ты?

Водитель открыл бардачок, и достал из него старенький «Парабеллум»…

— Ого-о! Копия?

— Почему ты решил, что копия? — ответил водитель после непродолжительного молчания. Он еще немного помолчал, а потом буркнул: — Больше всего в оружии я ценю его принадлежность к истории. Что толку от какой-нибудь новенькой пукалки? А этот, — в тусклом свете мелькнул холодный металл «Парабеллума», — некогда принадлежал офицеру, служившему в «Освенциме». Он источает смерть за версту. Понимаешь?