Хмара - [11]
От накопившейся усталости и бессонных ночей все окружающее выглядело в глазах Никифора преувеличенно реальным и в то же время ненастоящим, отделенным от него стеной непонимания. Схожее чувство он испытывал когда-то, ныряя с открытыми глазами в тихой и чистой речушке Вад или наблюдая с лодки за таинственной и глухой подводной жизнью. И сейчас он был словно бы погружен на дно гигантского аквариума, где все в точности, как в реальном мире, но воспринимается иначе — через невидимую, искажающую свет и звуки среду.
Негромкие голоса соседей по цепи казались ему раздражающе неприятными, корябающими ушную перепонку. А смысл слов доходил не сразу. Ему, мордвину, научившемуся говорить по-русски не с младенчества, а в школьном возрасте, приходилось повторять про себя русские слова, чтобы вспомнить, что они означают. Он видел мельчайшие прожилочки на свекловичных листьях — в обычном нормальном своем состоянии он почему-то их не замечал. Лицо командира взвода связистов, который торопливо прошел мимо Никифора, путаясь сапогами в свекольной ботве, показалось ему незнакомым, более того, чудовищным. На носу у комвзвода была родинка, обыкновенная родинка, которую Никифор видел и раньше, но сейчас он не видел ничего, кроме этой безобразной родинки и черных слипшихся волос, торчавших из ноздрей.
Переутомленный мозг, видимо, не воспринимал предметы и окружающую обстановку в полном объёме, а выхватывал какие-то случайные детали. И выхватывал их с преувеличенной, болезненной яркостью.
— Выходи на дорогу! Строиться-а! — послышалась команда.
Молодцеватый, подтянутый и не понятно когда успевший побриться командир роты стоял на полевой дороге, к нему стягивались с обеих сторон рассыпанные в цепь бойцы.
В небе заныла, приближаясь, «рама» — немецкий самолет-разведчик.
— Воздух! Замаскироваться!.. — крикнул ротный.
Никифор по примеру других лег в борозду. Штабные «эмки», лихо развернувшись, умчались к дальнему краю поля, где зеленели кусты. Разведчики поскакали в направлении селения, откуда приехали. Поле стало пустым, словно тут никого и не было.
Свекольная ботва загораживала Никифора с двух сторон, но спина-то была открытой. И хотя он понимал, что с той высоты, недосягаемой для зенитного огня, на которой парил самолет-разведчик, даже в бинокль едва ли можно разглядеть лежащего в борозде человека, все равно он испытывал чувство враждебного взгляда в спину. Он лежал, уткнувшись лбом в сгиб руки, испытывая легкое головокружение — то ли земля под ним неощутимо колебалась, как гигантский плот, то ли толща неба упруго переливалась от горизонта к горизонту…
В памяти всплыли строчки стихов:
Эти стихи он прочитал три года назад в газете «Красная Мордовия», когда учился в педучилище. Прочитал, в общем-то, случайно, потому что стихов не любил и не понимал. А эти понравились своей безыскусностью: сколько раз он видел со стороны и ощущал своими руками, как вздрагивает при выстреле винтовка и, почти сливаясь со звуком выстрела, слышится «ток» — удар пули по деревянному щиту мишени. Глуховатое «ток», которое он не сразу научился улавливать, всегда возбуждало Никифора, рождало в нем азарт. И все это, знакомое и не раз пережитое, каким-то чудом было втиснуто в две коротенькие строчки. Причем удивительным было не само описание выстрела в тире, а не понятно как, словно между строк, переданное чувство радости и азарта.
Не он, а будто кто-то посторонний повторял ему эти строки. Он же, лежа в свекольной ботве, слушал их сквозь затуманенное сознание, перед его внутренним взором вставали картинки из довоенного прошлого. Осовиахимовское стрельбище на опушке леса, окаймленное песчаным валом, двор педучилища в райцентре Зубова Поляна со спортивной площадкой, где были гимнастические снаряды, а на бревнах возле забора в теплое время года сидели студентки-мордовочки в пестрых мокшанских нарядах, зубрили, лузгали семечки и громко хохотали по малейшему поводу.
«Выстрел. Дрогнула винтовка», — продекламировала одна из студенток, мокшаночка Катя, и лукаво посмотрела на Никифора. «Послушай, — хотел спросить у нее Никифор, — ты ведь не стреляла в тире? А почему тебе понравились эти стихи?..» И он понял, что засыпает.
Рывком приподнял голову, испуганный мгновенной мыслью, что бойцы ушли, пока он спал, и он остался один. Но увидел артиллеристов, которые копошились у орудия, прикрывая его обрывками маскировочной сети, заметил подметки сапог лежащего в соседней борозде бойца и, успокоенный, вновь улегся ничком.
Спустя какое-то время его болезненно вырвали из полусна-полубреда выстрелы и гул моторов. Он выглянул из своего укрытия. И все, кто прятался в свекольной ботве, тоже выглянули. Поле проросло кочанами голов. Почернелые от пыли и загара, небритые лица красноармейцев недоумевающе поворачивались во все стороны: стреляли близко, но никто не мог понять где и кто. Начавшись с одиночных винтовочных, стрельба разгоралась подобно костру из сухой соломы. Винтовочную трескотню покрыла длинная пулеметная очередь, Никифор сразу узнал: немецкий «МГ»!..
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.
В основе всех произведений — подлинные события Великой Отечественной войны. Автор собрал интересный материал о мужестве и героизме советских людей, сумевших в тяжелейших условиях фашистского концлагеря в Славуте осуществить подкоп и организовать групповой побег. Судьбы многих участников прослеживаются и в мирное, послевоенное время.
В оперативном руководстве партизанским движением огромную роль сыграла радиосвязь. Работая в тяжелейших условиях, наши связисты возвели надежные радиомосты между Центральным штабом и многочисленными отрядами народных мстителей, повседневно вели борьбу с коварными и изощренными происками вражеских радиошпионов. Об организации партизанской радиосвязи, о самоотверженном труде мастеров эфира и рассказывает в своих воспоминаниях генерал-майор технических войск Иван Николаевич Артемьев, который возглавлял эту ответственную службу в годы Великой Отечественной войны.
Фронтовая судьба кровно связала писателя со Смоленщиной. Корреспондент фронтовой газеты Евгений Воробьев был очевидцем ее героической обороны. С передовыми частями Советской Армии входил он в освобожденную Вязьму, Ельню, на улицы Смоленска. Не порывал писатель связей с людьми Смоленщины все годы Великой Отечественной войны и после ее окончания. О них и ведет он речь в повестях и рассказах, составляющих эту книгу.
В книге рассказывается о партизанском отряде, выполнявшем спецзадания в тылу противника в годы войны. Автор книги был одним из сотниковцев – так называли партизан сформированного в Ленинграде в июне 1941 года отряда под командованием А. И. Сотникова. В основу воспоминаний положены личные записи автора, рассказы однополчан, а также сведения из документов. Рекомендована всем, кто интересуется историей партизанского движения времен Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В романе показана борьба югославских партизан против гитлеровцев. Автор художественно и правдиво описывает трудный и тернистый, полный опасностей и тревог путь партизанской части через боснийские лесистые горы и сожженные оккупантами села, через реку Дрину в Сербию, навстречу войскам Красной Армии. Образы героев, в особенности главные — Космаец, Катица, Штефек, Здравкица, Стева, — яркие, запоминающиеся. Картины югославской природы красочны и живописны. Автор романа Тихомир Михайлович Ачимович — бывший партизан Югославии, в настоящее время офицер Советской Армии.