Хлеб по водам - [37]

— Может, для Центрального парка ее теннис и сойдет, но она сама прекрасно понимает, что с такими данными ей не на что…

— Да, с теннисом не получится, тут я с вами согласен, — кивнул Хейзен. — Но я заметил, как она быстра. Бегает с невероятной скоростью. Я спросил ее, не принимала ли она участия в соревнованиях по бегу. И она сказала, что в прошлом месяце выиграла первое место по школе в забеге на сто ярдов.

— Да, — ответил Стрэнд, — помню. — Но что такое соревнования на уровне маленькой частной школы и…

— Я спросил, был ли зафиксирован ее рекорд, и Кэролайн ответила, что да. Оказалось, она пробежала стометровку за десять и четыре десятых секунды. Очень впечатляющий результат для девочки, которая специально не тренировалась. Имея хорошего тренера, она могла бы приблизиться к олимпийским показателям. Жаль, что в ее школе отсутствуют программы поощрения подобных талантов. Уверен, педагоги других престижных школ наверняка заинтересовались бы такой прекрасной спортсменкой, если бы узнали о ее результатах. Кстати, я знаком с одним человеком, он возглавляет отдел по общественным связям в колледже Траскотта, это в Аризоне, на самом что ни на есть настоящем Западе. Так вот, думаю, если намекну ему, что есть девочка, весьма перспективная в этом плане, он сумеет убедить свое начальство и заинтересовать людей с кафедры физической подготовки. Надо отметить, что в этом колледже имеется очень продвинутый сельскохозяйственный факультет.

— Вы рассказали об этом Кэролайн? — заволновался Стрэнд, чувствуя, что в семье назревает новый кризис.

— Нет, — ответил Хейзен. — Счел, что лучше сначала переговорить с вами и с ее матерью, прежде чем пробуждать у девочки какие-то надежды.

— Спасибо, — сухо ответил Стрэнд, против воли раздраженный тем, что дочь поделилась планами с практически незнакомым человеком и при этом скрыла их от родителей. Дома, когда у них бывали гости, она отвечала на все их вопросы тихо и односложно и пользовалась любым предлогом, чтобы уйти к себе в комнату. — Придется побеседовать с малышкой по душам.

— По крайней мере, мне кажется, — вставил Хейзен, — вы с женой должны представлять, какие тут открываются возможности.

— В странные времена мы живем, — заметил Стрэнд, усмехнувшись. — Достаточно быстро бегать — и девочка может рассчитывать на хорошее образование. Может, и мне стоит обзавестись секундомером и засекать время, вместо того чтоб мучить учеников контрольными и экзаменами?

— Если вы решите, что стоит воспользоваться ситуацией, дайте знать. Буду рад помочь. Позвоню своему другу из колледжа.

— Благодарю за предложение, но, полагаю, у вас и без того есть чем заняться в этой жизни. А не беспокоиться о том, будет учиться моя дочь на фермера в каком-то колледже за три тысячи миль от дома или нет.

— Насколько я понял, фермером она быть не собирается. Она сказала, что хочет выучиться на ветеринара. Что это могло бы послужить неплохим началом.

— Ветеринар… — В голосе Стрэнда звучало отвращение. Он тут же вспомнил о своем разговоре с Джудит Квинлен и о том, как та в шутку сказала, что, если решилась бы оставить преподавание, пошла бы работать ветеринаром. Они что, сговорились, все эти горожанки? Что за странное поветрие? — Ветеринар… — повторил он. — Господи, с чего бы это? Ведь в доме у нас никогда не было ни собаки, ни кошки. Она говорила, как у нее возникла эта идея?

— Я спросил, а девочка вдруг смутилась, растерялась, не знала, что ответить, — сказал Хейзен. — Забормотала о каких-то личных причинах. Вы уж не давите на нее.

— Но вы-то сами что думаете об этом? — почти агрессивно настаивал Стрэнд.

Хейзен пожал плечами.

— Думаю, в наш век вошло в моду позволять детям самим решать, какую избрать карьеру. Подход, который, полагаю, ничем не лучше, но и не хуже других. Лично мне кажется — хотя, возможно, это лишь иллюзия, — что сегодня я был бы гораздо счастливее, если б отец в свое время не навязал мне свое мнение. Как знать… — Он повернул голову и, прищурившись, уставился на собеседника. — Что, если при прочих равных условиях вы бы были сейчас в возрасте дочери и вам предстояло сделать выбор? Вы выбрали бы карьеру преподавателя?

— Ну… — нерешительно начал Стрэнд, — не знаю. Наверное, нет. Я мечтал стать историком, ученым. А не пичкать непослушных детей вырванными из прошлого фактами. Если б я мог поступить в Гарвард или Оксфорд, затем провести несколько лет в Европе, покопаться в архивах и библиотеках… — Он с горечью рассмеялся. — Но мне пришлось зарабатывать на жизнь. Я подвизался сразу в нескольких местах, чем только не занимался. Еще, слава Богу, удалось сколотить денег, чтоб закончить колледж. Возможно, будь я более сильным и целеустремленным человеком… Но я не был сильным, нет. Амбиции молодости… — Настал его черед пожимать плечами. — Знаете, я не вспоминал о них вот уже много лет.

— Ну, допустим, — сказал Хейзен, — допустим, вы поступили бы в Гарвард, потом провели несколько лет в Европе, смогли стать тем, кем мечтали, увидели бы ваше собственное имя на корешках книг в библиотеках, — разве были бы вы при этом… ну… — он замялся в поисках точного слова, — ну, скажем, более удовлетворены, чем сейчас?