Хлеб по водам - [25]

— Вот уж не думал, что будет заметно. А впрочем, день ничем не отличался от остальных. — Стрэнд замедлил шаг. — Тридцать ударов бичом.

Она засмеялась. Смех у нее был приятный, низкий, горловой и непринужденный. Вообще-то хорошенькой ее трудно было назвать, но у нее были большие выразительные светло-серые глаза, и она немного щурилась, словно силясь понять, что именно он хочет сказать.

— Понимаю, — кивнула женщина. — А я как раз собиралась выпить кофе. Не желаете присоединиться?

— Вообще-то предпочел бы бутылку виски, — улыбнулся Стрэнд. — Но и кофе сойдет.

На углу маячил толстяк в бейсбольной кепочке.

— Слышал, он продает героин ребятишкам, — заметил Стрэнд.

— А я слышала, что он продает им билеты нелегальной лотереи, — откликнулась Джудит.

— Может, и то и другое. Или просто пристает к малолеткам.

— У меня в классе есть малолетки, которых не вредно было бы придушить. — Она улыбнулась и снова подняла глаза на Стрэнда. — Знаете, если честно, вы выглядите так, словно дошли до точки. Вам когда-нибудь приходило в голову, что вы просто не созданы быть учителем?

— А знаете, над этим стоит подумать, — пробормотал тот.

— Наверное, мне не следовало этого говорить.

— Почему нет? Недавно я сам задавал себе этот вопрос. — Он не стал уточнять, когда именно. — И совершенно запутался. Словно раздвоился. Вот вам и ответ.

Она улыбнулась.

— Мне кажется, это недурная идея — раздвоиться. Представьте, одна ваша половинка спешит на работу, а вторая остается дома и предается праздности.

— И все же есть в нашей профессии некоторые преимущества, — заметил Стрэнд. — Ведь вы со всей определенностью можете сказать о ней следующее: она низкооплачиваемая, трудная, непрестижная, время от времени даже опасная. С другой стороны, у нас большой отпуск. Кроме того, мы можем объявить забастовку, ну, как, допустим, сборщики капусты.

Уже в кафе за дымящейся кружкой кофе Джудит сказала:

— А я в течение всего этого семестра пыталась сообразить, стоит ли продолжать работу в школе.

— Что вдруг? — поинтересовался Стрэнд, добавляя в кружку сахар.

— Вы что же, не боитесь диабета? Или располнеть?.. — в свою очередь, полюбопытствовала Джудит и отрицательно покачала головой, когда Стрэнд протянул ей сахарницу.

— Я горжусь своим здоровьем, — серьезно сказал Стрэнд. — Это единственное мое достояние. Единственное, в чем я уверен. А вы? Неужели серьезно надумали бросить школу?

— Да. — Джудит кивнула, при этом аккуратно завитые черные локоны с вкраплением серебристых прядей печально заколыхались вокруг лица.

— И чем же будете заниматься?

Она пожала плечами, взяла обеими руками кружку и поднесла ее ко рту, отчего тут же стала похожа на маленькую девочку.

— Возможно, стану ветеринаром. После того, через что довелось пройти, общение с животными будет только в радость. Или пойду в монахини. Всегда была плохой католичкой, но, может, еще удастся исправиться в тиши и покое монастыря.

— А вы когда-нибудь подумывали о замужестве?

Джудит порозовела, и Стрэнд пожалел, что задал этот вопрос.

— Да, конечно, — сдержанно ответила она. — Но предложения поступали, мягко говоря, не из блестящих…

— Но ведь вы такая привлекательная женщина. — Говоря это, Стрэнд почти верил в свои слова.

— Всю жизнь прождала, как выражаются девушки, прекрасного принца. Вместо которого, — голос ее звучал почти вызывающе, — почему-то всегда являлся мистер Хам. Причем случалось это несколько раз. Я простая женщина, но не настолько проста, чтобы верить, что брак может решить все проблемы. Вот ваш брак — он помог вам решить какие-нибудь проблемы? — спросила она.

— Ну, некоторые, — ответил Стрэнд. — А заодно создать другие, — добавил он. — Дети… — Он уже хотел было сказать «деньги», но сдержался. И вместо этого заметил: — Знаете, на белом свете полно мест, которые я хотел бы повидать. Но на зарплату учителя особенно не разгуляешься. Так что я передал эстафету своему потомству, и единственное, о чем прошу, — это привозить мне фотографии. Одна из дочерей собралась этим летом в Грецию. — Он сам не понимал, почему сказал об этом Джудит.

— А я прошлым летом ездила в турпоездку на Большие озера, — сказала та. — Предел мечты каждой учительницы английского.

— Ну и как?

— Кошмар! — Джудит грустно усмехнулась. — Почти все время лил дождь, и я была в группе учительниц английского со Среднего Запада. Один день обсуждали Вордсворта, а все остальное время было посвящено дискуссиям о том, как объяснять «Гамлета» подросткам. Я почти все время отмалчивалась. Ведь большинству ребят, живущих в трущобах, очень сложно растолковать, какое философское значение имеют эти убийства в пьесе. Многие из них повидали реальные убийства. Да что там, некоторые сами охотно поубивали бы своих отчимов, матерей и отцов, представься только такая возможность!

— Как-нибудь надо съездить в Вену с группой преподавателей истории, — пошутил Стрэнд, — и рассказать им о трудностях, которые испытываю я, объясняя ученикам позицию Меттерниха на Венском конгрессе.[12]

Оба рассмеялись.

— Ах! — воскликнула Джудит. — Похоже, никуда мы с вами не денемся. Оба вернемся в школу и в новом учебном году.