Хлеб наемника - [93]

— Как видите, он остался в живых. Но Фалькенштайн, при его нелепой любви ко всем своим отродьям, не захотел больше знать своего сына, и Кнут стал охранником у купцов, которые не гнушаются ничем ради наживы. («Вот чья бы корова мычала!» — мысленно усмехнулся я, но перебивать бургомистра не стал — пусть выговорится.) Я нашел его, когда он, обобранный шлюхой, валялся пьяным в канаве. Я вытащил его из дерьма, отмыл, сделал гражданином Ульбурга, придумал ему достойную биографию.

— Зная, что он насильник и пьяница, вы, тем не менее, отдали за него свою дочь… — констатировал я.

— Ну и что? — ухмыльнулся бургомистр. — Зато он сын герцога. Его светлость отрекся от Кнута лишь на словах. Никаких документов не было подписано! Юридически его статус и герб сохранили силу. Когда я встретился с герцогом и передал ему свои предложения, он был очень рад, что непутевый сын взялся за ум. У герцога хватает законных сыновей, поэтому он не может давать феоды бастардам.

— Вот-вот, — поддакнул я. — Приличные отпрыски не женятся на дочерях бюргеров, даже если они являются первыми бургомистрами.

Лабстерман искоса посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— Герцог получает город, сажает в качестве наместника своего сына, а император делает его бургграфом… — в задумчивости проговорил я. — Потом герцог получает титул короля.

— Именно! — горячо воскликнул бургомистр. — Мои потомки стали бы внуками короля и, может быть, принцами. Разумеется, брак бургграфа и дочери бургомистра — моветон. Но правитель города — это не августейшая особа, которая может сочетаться браком только с равными. Правда, — вздохнул Лабстерман, — мои внуки не имели бы права претендовать на герцогский титул или королевский престол.

— Лабстерман, зачем вам это надо? — поинтересовался я. — Вы — первый человек в городе. Торговля сукном приносит такой барыш, который не видел ни один герцог. Ну на кой вам эти титулы, тем более что они достанутся не вам, а вашим потомкам?

Лабстерман насупился и принялся стучать по полу тростью (не забыл, каналья!). Помолчав, выразительно посмотрел на меня:

— Вам не понять. Я очень люблю своих внуков. А если они не смогут продолжать то дело, которое я и мои предки делали сто с лишним лет? Вдруг у них не будет ни призвания к торговле, ни желания торговать? А титул бургграфа — это надежный кусок хлеба! Да и моя девочка очень хотела выйти замуж за титулованного дворянина. Когда я выяснил, кем является Кнут, то понял — это судьба!

— М-да, вот, стало быть, как, — протянул я. — Теперь мне понятно, почему вы хотели сдать город. А какую роль вы отводили мне — ширмы? То есть вы, как первое лицо города, сделали все, что могли: закупали оружие, искали подкрепление и, наконец, нашли начальника обороны. Никто из горожан или членов Совета не мог заподозрить вас в предательстве.

— Оружие нужно любому правителю, — резонно ответил бургомистр. — А подкрепление… Ну а кому я мог поручить искать помощи? Кауфману? Он, хоть и болван, но любое дело выполняет крайне добросовестно. Уверен — поручи я ему искать солдат — нашел бы. И вдобавок умудрился бы нанять кого-то из опытных и известных военачальников. Неужели вы считаете, что я доверил бы оборону города какому-то птенчику из какого-то там гнезда? Я никак не думал, что безвестный наемник, которого я встретил на дороге, способен так хорошо, так грамотно построить оборону. Без вас я бы сдал город сразу же. Даже не стал бы мудрить с ядом для караульных, со спуском моста. Герцог собирался захватывать графство Лив. Ну завернул бы к нам на пару дней. Я бы начал переговоры, убедил бы бюргеров — а убеждать я умею, вы знаете, — и мы бы сдались. Теперь же Фалькенштайн потерял войско и возможность стать королем. Я уже не говорю о сыне. И всё из-за вас!

— А ведь ваш капитан говорил вам, что «птенцы гнезда Рудольфа» — люди серьезные…

— Да кто такой Густав, чтобы я его слушал? Он всего лишь капитан городской стражи. Но он почему-то оказался прав… — скривился Лабстерман.

— И когда вы обнаружили, что капитан прав? — поинтересовался я.

— Когда вы умудрились сделать из городских пентюхов боеспособный отряд!

— Понятно, — хмыкнул я. — Стало быть, первое покушение на меня устроили ваши люди?

— Нужно было отправить человек десять, — с сожалением в голосе проскрипел бургомистр.

— Хватило бы двух арбалетчиков, — заметил я.

— Недодумал, — досадливо причмокнул языком бургомистр.

— Эх, Лабстерман, — вздохнул я. — Как же вы скучны…

Бургомистр, кажется, не ожидал от меня подобной реплики. Наверное, ждал, что я буду рычать, угрожать. Ну что там еще — грозить карами небесными и земными?

— Да. Артакс, коль скоро вы догадались, что первое лицо города помогает врагу своего же города, вы должны были прилюдно меня разоблачить. Почему вы этого не сделали?

— А зачем? — удивился я. — Мне заплатили, чтобы я защитил Ульбург от герцога. Деньги за это я получил. Город, как сумел, но спас. Что же еще? То, что кто-нибудь будет помогать врагу, — это обычное дело. Ну, — подумав, добавил я, — почти обычное. Все же первый бургомистр, помогающий врагу, — несколько необычное дело. Но если подумать здраво, то вы ведь ничем и не помогли герцогу. А за ваше разоблачение мне бы никто не заплатил. Ну а если честно, так и с доказательствами у меня было негусто. Так, сомнения.