Хижина дяди Тома - [21]
Огромная зеленоватая льдина накренилась и затрещала, но Элиза не задержалась на ней. Громко вскрикивая, она бежала все дальше и дальше, прыгала через разводья, скользила, спотыкалась, падала… Туфли свалились у нее с ног, чулки были разорваны, исцарапанные ступни оставляли кровавые следы на льду. Но она ничего не замечала, не чувствовала боли и очнулась лишь тогда, когда увидела перед собой смутно, словно во сне, противоположный берег и человека, протягивающего ей руку.
– Смелая вы женщина! – сказал этот человек.
Элиза признала в нем фермера, жившего недалеко от ее прежнего дома.
– Мистер Симз, спасите… умоляю вас… спрячьте меня! – крикнула она.
– Позвольте! – сказал тот. – Да ведь вы у Шелби живете!
– Моего ребенка… сына… продали! Вон его хозяин! – и она показала на другой берег. – Мистер Симз, у вас тоже есть сын!
– Да, есть! – сказал он с грубоватой лаской в голосе, помогая ей взобраться на крутой берег. – Кроме того, вы храбрая женщина, а я люблю таких вот отчаянных.
Поднявшись вместе с Элизой на берег, Симз остановился и сказал:
– Я бы рад вам помочь, да мне некуда вас спрятать. Могу только посоветовать: идите вон туда, – и он показал на большой белый дом, стоявший немного в стороне от главной улицы поселка. – Туда идите, там живут добрые люди. Им не впервой, они всем помогают и вас из любой беды выручат.
– Да благословит вас бог! – с чувством сказала Элиза.
– Пустяки! – ответил Симз. – Есть о чем говорить!
– Сэр! Вы никому про меня не расскажете?
– Да будет вам, конечно не расскажу! За кого вы меня принимаете! Ну, счастливого пути. Свобода вам досталась не даром, и никто у вас ее не отнимет, помяните мое слово!
Молодая женщина прижала ребенка к груди и быстрыми шагами пошла прочь от берега. Симз долго смотрел ей вслед.
– Шелби, наверно, сказал бы, что добрые соседи так не поступают. А что мне было делать? Если какая-нибудь из моих негритянок сбежит и попадется ему на глаза, пусть отплатит мне той же монетой. Не охотник я смотреть, как на человека спускают собак, а он бежит из последних сил, задыхается. Да вообще, с какой стати я буду ловить чужих невольников?
Так рассуждал этот бедный, невежественный житель штата Кентукки, не разбиравшийся толком в законах своей страны и поступивший по совести, чего вряд ли можно было бы от него ожидать, если б он занимал более высокое положение в обществе и был бы человеком более осведомленным.
Гейли стоял как вкопанный, наблюдая за этой сценой, а когда Элиза скрылась из виду, он обратил недоуменно-вопрошающий взгляд на Сэма и Энди.
– Вот это здорово! – воскликнул Сэм.
– Дьявол, что ли, вселился в эту женщину? – растерянно проговорил Гейли. – Как дикая кошка прыгала!
– Ну, сударь, надеюсь, туда вы нас не пошлете? – сказал Сэм, почесывая голову. – Я скакать по льдинам не берусь, уж не взыщите. – И он захихикал.
– Ты еще посмейся у меня! – рявкнул на него работорговец.
– Ох, сударь, сил моих больше нет! – И, дав себе волю, Сэм расхохотался во все горло. – Уж больно смешно было смотреть – прыг, скок… льдины трещат… плюх, плюх! шлеп! Дальше бежит! И какая ловкая! – Сэм, а с ним заодно и Энди так покатывались со смеху, что их даже слеза прошибла.
– Как бы вам сейчас не захныкать! – крикнул работорговец, замахиваясь на них хлыстом.
Увернувшись от удара, они с криком бросились бежать вверх по берегу к лошадям.
– Всего вам хорошего, сударь! – степенно сказал Сэм. – Миссис, наверное, давно уж беспокоится о Джерри. Мы мистеру Гейли больше не нужны. Миссис никогда бы нам не позволила гнать лошадей по тому мостику, по которому бежала Лиззи.
Сэм ткнул Энди кулаком в бок, и они поскакали прочь, заливаясь хохотом, отголоски которого ветер еще долго доносил до Гейли.
ГЛАВА VIII
Спасена
Элиза перебежала на берег штата Огайо, когда начали спускаться сумерки. Она сразу скрылась в седом вечернем тумане медленно поднимавшемся над рекой, а разлив и ледоход представляли собой непреодолимое препятствие для ее преследователя. Раздосадованный Гейли повернулся и медленно побрел к гостинице, раздумывая, что же предпринять дальше. Хозяйка впустила его в маленькую комнатку, где стоял стол, покрытый блестящей черной клеенкой, и несколько стульев с высокими спинками. Пол был устлан ковриком, сшитым из лоскутов, над очагом, в котором еле теплился огонь, стояли на полочке ярко размалеванные гипсовые статуэтки Гейли сел на неуклюжую длинную скамью у очага и погрузился в размышления о суетности человеческих надежд и человеческого счастья.
– Дался же мне этот мальчишка! – бормотал работорговец. – Остался теперь в дураках по его милости! – И он отпустил по своему адресу такой набор проклятий, что мы, повинуясь чувству благопристойности, не будем приводить их здесь, хотя они были вполне им заслужены.
Громкий, резкий голос у дверей гостиницы прервал самобичевание Гейли, и он подошел к окну.
– Ах, черт возьми! Вот удача то! Правду люди говорят – судьба. Неужто это Том Локкер!
Гейли быстро распахнул дверь. У стойки, в углу комнаты, стоял детина огромного роста и очень широкий в плечах. На нем была куртка из буйволовой кожи мехом наружу, придававшая его и без того свирепой физиономии нечто звероподобное. Необузданная жестокость сквозила во всем его облике. Если читатель способен вообразить бульдога, разгуливающего на задних лапах в куртке и шляпе, он получит полное представление об этом человеке. Его спутник был полной противоположностью ему. Маленький, щуплый, он напоминал движениями кошку, а его настороженность и явную пронырливость еще больше подчеркивали пронзительный взгляд черных глаз, длинный лисий нос и темные волосы, нахальными вихрами торчавшие надо лбом.
