Хитрый, как лис - [14]

Люси вышла замуж за Кларка Джорджа, сурового, ограниченного сигнального мастера с железной дороги, когда обнаружила, что беременна. Отцом будущего ребенка мог быть любой из дюжины парней, с которыми она жила. Она надеялась, что Кларк поверит, будто ребенок от него, но тот не был простаком. Он предоставил кров ребенку, но вел себя так, что Люси ни на минуту не забывала, что она «падшая женщина». И Люси едва могла выносить девочку. Грейс росла одиноким и несчастным существом.

Через десять лет, когда Люси надоели постоянные обвинения Кларка, она сбежала с начинающим букмекером. Взбешенный Кларк перенес всю свою ненависть на девочку. Грейс боялась его как огня, так как Кларк регулярно лупил ее широким ремнем за грехи матери.

В шестнадцать лет Грейс стала работать машинисткой в небольшой типографии возле дома. Хотя порки и прекратились, ужас перед приемным отцом остался. Она всего боялась: поздно вернуться домой, дружить с мальчиками, даже с девочками…

В восемнадцать лет она получала уже два фунта в неделю, но тут началась война, и она потеряла работу. Не спрашивая мнения родителя, она поступила в женский вспомогательный батальон ВВС. Достаточно странно, однако, но этот ее независимый шаг понравился Кларку, который был членом гражданской самообороны и считал ее поступок проявлением патриотизма. Внезапно он начал гордиться дочерью, и Грейс, страстно желавшая добра, забыла о прошлых обидах и страхах. Когда она приходила домой в увольнение, Кларк всюду водил ее с собой по друзьям и с гордостью показывал свою дочь в военной форме.

– Вылитый отец, – говорил он ей на ухо с усмешкой. – Отличная девочка! – говорил он друзьям. – Я горжусь ею.

Потом совершенно неожиданно у Кларка случился приступ, и врач серьезно предупредил его, что следующий приступ может оказаться роковым. Это заключение потрясло Кларка, и он заразился страхом. Он послал Грейс длинное истерическое письмо, призывая ее домой. Она получила семидневный отпуск и нашла отца в постели, боявшегося даже дышать. У Грейс оказался врожденный дар сиделки, и она окружила отца заботой и уютом. Она убирала дом, готовила, стирала и даже умудрялась сводить концы с концами на его нищенское жалованье. В конце этих семи дней Кларк и слушать не хотел о том, чтобы она вернулась к месту службы. Он так ловко спрятал Грейс в доме, что военная полиция не смогла найти ее. Ситуация ужаснула Грейс, но когда она захотела удрать от отца, тот, забыв о болезни, вспомнил старое и схватился за свой широкий ремень. Не имея возможности выйти на улицу или даже выглянуть в окно, Грейс провела три долгие мучительные недели с отцом, который заставлял ее делать буквально все, а сам даже пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. Однажды ночью во время воздушного налета в дом угодила бомба и, прикончив на месте Кларка, вышвырнула Грейс на улицу с лопнувшими барабанными перепонками. Она попала в больницу, и недружелюбный мир, окружавший ее девятнадцать лет, окутал ее непроницаемой тишиной.

Грейс попала в школу, где ее научили читать по губам; пока власти пытались узнать ее имя и прошлое, она притворялась потерявшей память. Как только она научилась достаточно хорошо понимать по губам, она удрала из госпиталя, боясь разоблачения.

Голод вынудил ее совершить кражу. Ее арестовали, но потерпевший пожалел девушку. Однако, не дожидаясь решения своей участи, она снова сбежала, и снова голод заставил ее совершить кражу. На этот раз Грейс посадили.

Надежда на помощь «Общества глухих и немых» оказалась несостоятельной, и, если бы не помощь Эллиса, она снова оказалась бы за решеткой.

Грейс не размышляла о будущем. Эллис был беспомощен и почти без сознания. Она почувствовала ответственность за его судьбу. Необходимо было найти убежище, где их не обнаружит полиция. Она провела рукой по лицу Эллиса. Кожа была сухой и горячей, и Эллис что-то бормотал.

Она осторожно пошарила у него в карманах, надеясь найти что-то, что позволило бы узнать, кто он. Грейс узнала, что его зовут Дэвид Эллис и что он живет на Рассел-Коурт-Мьюз. Кроме удостоверения личности, в карманах было только девять шиллингов шесть пенсов. Все было мокрое. Она встала и нахмурилась. У Эллиса начиналось воспаление легких. Надо было сменить на нем все. Хотя она тоже мокрая, но ей-то болеть никак нельзя. Грейс решила вернуться в клуб и поискать что-либо для них. Она с трудом втащила носилки подальше в лес и привязала носовой платок к дереву, чтобы легче было найти это место на обратном пути. Потом взяла Эллиса за руку.

– Я пойду опять к клубу, – сказала она. – Я ненадолго. – Она не знала, понял ли он ее, так как у него был отсутствующий взгляд.

– Лучше умереть, чем быть найденным, – пробормотал он. – Не приводи врача.

– Вы не умрете, – снова повторила Грейс.

Она достала его часы. Без четверти восемь. Надо было торопиться, чтобы успеть до девяти.

«Гольф – игра богатых, – думала девушка, – а богатые не встают так рано».

Все время она оглядывалась назад и посматривала по сторонам. Прошла через главный вход и сразу направилась в дамскую комнату, которая находилась в дальнем конце коридора. Грейс с любопытством огляделась. Комната была небольшая и темная. Вдоль стен шкафы под замками и ряд ванн в центре. Девушка закрыла за собой дверь. В зеркале над ванной увидела свое отражение и ужаснулась. Грязное лицо, спутанные волосы… Она быстро разделась и влезла в ванну. Вода была холодной, но приятно освежала. Потом Грейс докрасна растерлась полотенцем, расчесала волосы и почувствовала себя намного лучше. Это был торопливый туалет, но у нее не было времени. Ей захотелось чаю, и она побежала на кухню, где поставила на огонь чайник.