Хитман - [14]
Мы пытались сделать из Лох-Несса чудовищного хила. Он выигрывал только короткие, односторонние матчи, а теперь вообще побеждал по двух соперников разом в гандикапах. Пара франко-канадцев заявила, что они не хотят работать с ним, так как он был слишком жестким, неуклюжим, и от него плохо пахло. Я пытался уговорить их, объяснив, что нам не хватало звезд, а за него мы заплатили большие деньги, но в итоге мне пришлось сказать им, что, если они не будут работать с ним, то могут проваливать. Я рискнул, решив, что жесткие меры прекратят их жалобы (хотя мы не могли позволить себе потерять и их), но риск оправдался.
Лох-Несс был жестковат, да и пах он отвратительно, но и ему было непросто, когда в длительных поездках рестлеры, сидевшие за ним, закидывали его фантиками от жвачки и крышками от бутылок. А он просто сидел, сгорая от гнева, и скуривал сигареты вместе с фильтром; я чувствовал себя водителем школьного автобуса, который безуспешно пытается заставить детей вести себя правильно.
Однажды Лох-Несс сорвался. "Я сейчас вас всех наизнанку выверну", - пригрозил он, показывая пальцем на всех, ехавших на заднем ряду. Кубинец, который вообще ничего не сделал, быстро достал нож и потребовал остановить фургон. Лох-Несс мгновенно извинился перед Кубинцем, и на этом все кончилось.
Потом вернулся Большой Джим, получивший прозвище "сильнейший лайнмен в NFL". Я сохранял Лох-Несса неуязвимым, пока Джим не посадил его на задницу, проведя несколько футбольных захватов. У зрителей сорвало крышу.
Однажды ночью в начале марта, когда мы ехали в Реджайну, ветер был острым, как нож, а температура упала до минус 40. Мы застряли в какой-то глуши, оттого что у нас замерз бензин.
Я вышел из фургона и стоял на ветру, пытаясь остановить проходившие мимо машины и грузовики. Пока Уэйн ездил на ближайшую заправку за антиобледенителем, я умудрился договориться с попутными машинами, чтобы они доставили в город всех, кроме Лох-Несса. Я видел, как он запаниковал, решив, что я позволю ему остаться там и замерзнуть насмерть. Пришлось и мне остаться, как капитану на тонущем корабле; без огня и света, в ожидании помощи.
Чтобы отвлечься от мыслей об ужасающем морозе, я рассказал ему историю об известных по всему миру близнецах МакГвайрах, каждый из которых весил больше 300 кг, которые приезжали на ежегодный фестиваль Stampede пару лет назад. Однажды, жарким летним утром, сразу после восхода, школьный автобус, который нанял мой отец, сломался. Все рестлеры выбрались из автобуса, и даже карлики помогали толкать его по дороге, пока водитель безуспешно пытался завести умерший двигатель. Все, кроме Билли и Бенни МакГвайров, которым, при их-то размерах, не хватало выносливости, чтобы толкать автобус. Их оставили стоять на обочине, пообещав: "Не беспокойтесь, мы вернемся за вами".
Остальные рестлеры протолкали автобус 5 миль до стоянки, где спокойно попивали кофе, пока механик исправил проблему.
А в это время дальнобойщики возвращались из ночного рейса. Один за другим они останавливались на стоянке, удивленно мотая головами: "Вы не поверите, что я только что видел на дороге!" Наверное, было поразительно увидеть на дороге одного человека-гору, а спустя несколько сотен метров другого такого же!
Мое горло совсем замерзло, когда я прохрипел: "Как хорошо, что мы, по крайней мере, не стоим под палящим солнцем!" И Лох-Несс засмеялся.
Он сказал: "Брет, я хочу только сказать, что я ценю то, как ты за меня заступился перед теми французами. Я этого не забуду".
А потом подъехала машина, из которой вскочил Уэйн, несколько минут спустя мы уже ехали сквозь пургу, и успели как раз вовремя к началу шоу.
В ту ночь, когда фургон должен был выехать из Реджайны для девятичасового переезда в Биллингс, Джули поцеловала меня на прощание. Том смотрел на это в окно фургона, а когда мы отъехали, спросил: "Ну и что это было?" Я приготовился услышать неизбежный комментарий, но, когда продолжения не последовало, я сказал ему правду: что Джули и я в каком-то смысле встречаемся. "Она мне очень нравится, Том".
Я был удивлен его ответу: "Я тебя понимаю. Где бы мне найти такую девчонку".
В Биллингсе я должен был работать с Харли Рэйсом в матче за его пояс чемпиона в тяжелом весе, этот матч должен был помочь подготовить его недельное противостояние с Лео на территории (тогда я еще не знал, что это будет единственный раз, когда я буду бороться за титул чемпиона мира в тяжелом весе по версии NWA). Каким-то образом было решено, что мы проведем на ринге целый час, но оставался вопрос, смогу ли я столько продержаться после 800 километров, проведенных в дороге. Когда Харли и я встретились глазами в раздевалке, я понял, что он также вымотан, как и я.
- Только не говори мне, что мы должны продержаться гребаный час.
Я улыбнулся и ответил:
- Харли, как тебе угодно.
Он хотел 10 минут, что меня полностью устраивало.
В пятницу на той неделе павильон был заполнен до отказа: каждый мечтал увидеть успешную защиту титула Харли. Дела стабильно шли вверх. Чтобы использовать Лох-Несса вовсю в его последние две недели с нами, Кит и я проиграли командные пояса ему и Динамиту. В конце Сэнди Скотт пытался успокоить Кита, пока Динамит с регбийным шлемом на голове, который, несомненно для зрителей, был сделан из титановой стали, разбежался и столкнулся со мной головами. Я лежал на ринге, наблюдая, как Лох-Несс рухнул на меня, словно огромный дом. Не в силах вдохнуть, я начал паниковать, еще мне подумалось, что теперь-то я понял, из-за чего так жаловались французы. Но вот, спустя целую вечность, Сэнди упал на мат и отсчитал один... два... три удара.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.