Хищные птицы - [49]

– Мои слова, Фрэнки? – Буззард покачал головой. – Похоже, слух сыграл с тобой шутку. Или ветер тебя обманул, ты плохо меня расслышал.

Сэр Фрэнсис коротко рассмеялся:

– Ты зря тратишь талант величайшего лжеца Шотландии. Здесь ты никого им не удивишь. И я, и Ричард слишком хорошо тебя знаем.

– Фрэнки, я надеюсь, ты не хочешь сказать, что пытаешься смошенничать и лишить меня моей честной доли добычи? – Камбр изобразил на лице одновременно грусть и недоверие. – Я согласен: я не участвовал в захвате и не могу рассчитывать на полную долю. Дай мне треть – и я не стану придираться.

– Вдохните поглубже. – Фрэнсис небрежно опустил руку на эфес своей сабли. – Этот аромат специй – все, что ты от меня получишь.

Буззард чудесным образом развеселился и гулко расхохотался:

– Фрэнки, мой старый и дорогой друг по оружию! Приходи вечером ко мне на корабль, поужинаем и обсудим под глоток доброго шотландского виски вступление твоего сына в орден.

– А, так это посвящение Хэла привело тебя сюда? Не серебро и специи?

– Я же знаю, как дорог тебе твой сын, Фрэнки… и всем нам. В нем все твои надежды. И мы все хотим, чтобы он стал рыцарем ордена. Ты ведь часто говорил об этом. Разве не так?

Сэр Фрэнсис посмотрел на сына и почти незаметно кивнул.

– Что ж, тогда тебе еще много лет может не подвернуться такой шанс. Здесь нас трое – рыцарей-мореходов. А это наименьшее необходимое количество, чтобы ввести новичка на первую ступень. Где еще ты найдешь трех других рыцарей, чтобы организовать заседание ложи здесь, по эту сторону Линии?

– Как мудро сказано, сэр! И конечно, это не имеет отношения к дележу, о котором ты упомянул минуту назад? – Тон сэра Фрэнсиса был полон злой иронии.

– Мы не будем больше об этом говорить. Ты ведь честный человек, Фрэнки. Суровый, но честный. И ты никогда не станешь обманывать брата-рыцаря, разве не так?

Сэр Фрэнсис вернулся после ужина с лордом Камбром на борту «Чайки Мори» задолго до полуночной вахты. И как только он оказался в своей каюте, сразу послал Оливера за Хэлом.

– В ближайшее воскресенье. Через три дня. В лесу, – сообщил он сыну. – Все оговорено. Мы начнем заседание ложи, когда встанет луна, чуть позже колокола второй ночной вахты.

– Но Буззард! – запротестовал Хэл. – Он тебе не нравится, ты ему не доверяешь. Он может нас подвести…

– Все равно Камбр был прав. Мы можем не собрать вместе трех рыцарей до самого возвращения в Англию. И я должен воспользоваться этой возможностью, знать, что ты под надежной защитой ордена. Один лишь Господь знает, когда снова появится такой шанс.

– Но мы окажемся в его руках, сойдя на берег, – предостерег Хэл. – Он может затеять грязную игру.

Сэр Фрэнсис покачал головой:

– Мы никогда не отдадимся на милость Буззарда, не бойся.

Встав, он подошел к своему сундуку и поднял крышку.

– Я это приготовил ко дню твоего посвящения. Вот твоя одежда.

Он вернулся к сыну, держа в руках сверток, который опустил на свою койку.

– Надень. Надо убедиться, что все тебе впору.

Повысив голос, сэр Фрэнсис позвал:

– Оливер!

Слуга появился мгновенно, прихватив с собой мешочек, где хранились принадлежности для ремонта одежды. Хэл снял старую потрепанную парусиновую куртку и штаны и с помощью Оливера начал натягивать на себя церемониальную форму ордена. Он никогда и не мечтал о том, чтобы иметь такую прекрасную одежду.

В комплект входили белые шелковые чулки, атласные темно-синие бриджи и камзол с прошитыми золотой нитью рукавами. Ботинки из полированной черной кожи украшали тяжелые серебряные пряжки; из такой же кожи была изготовлена перевязь. Оливер расчесал густые волосы Хэла и надел ему на голову офицерскую шляпу. Ее широкие поля украшали отборные страусиные перья с рынка в Занзибаре.

Когда облачение юноши завершилось, Оливер, склонив голову набок, обошел его вокруг, критически разглядывая.

– Тесновато в плечах, сэр Фрэнсис. Мастер Хэл становится все шире с каждым днем. Но это легко поправить, всего несколько минут.

Сэр Фрэнсис кивнул и снова приблизился к сундуку. Сердце Хэла подпрыгнуло, когда он увидел в руках отца свернутый плащ. Это был символ рыцарства, ради получения которого Хэл так усердно учился. Сэр Фрэнсис подошел к сыну и набросил плащ ему на плечи, защелкнув у горла застежку. Белые складки плаща упали до колен Хэла, алый крест лег на плечи.

Сэр Фрэнсис отступил назад и внимательно посмотрел на сына.

– Кое-чего не хватает, – проворчал он и вернулся к сундуку.

На этот раз он достал из него саблю, но не обычную. Хэл отлично ее знал. Это была фамильная ценность Кортни, и ее великолепие всегда вызывало у Хэла благоговение. Отец, подойдя с ней к Хэлу, еще раз повторил историю сабли:

– Этот клинок принадлежал Чарльзу Кортни, твоему прадеду. Восемьдесят лет назад ею наградил его сам сэр Фрэнсис Дрейк за участие в захвате порта Ранчерия на северо-восточном побережье Америки. Этот клинок был сдан Дрейку испанским губернатором, доном Франсиско Мансо.

Он протянул Хэлу ножны из золота и серебра, чтобы сын как следует рассмотрел их. Ножны украшала чеканка, изображавшая короны, дельфинов и морских духов, собравшихся вокруг героической фигуры восседающего на троне Нептуна. Сэр Фрэнсис перевернул саблю, предлагая взгляду Хэла эфес. В его верхней части находилась большая сапфировая звезда. Хэл извлек саблю из ножен и снова увидел, что это не просто разукрашенная игрушка какого-нибудь испанского пижона. Лезвие было выковано из наилучшей толедской стали, инкрустированной золотом. Хэл, радуясь гибкости и закалке оружия, пальцами согнул клинок и отпустил, и сталь зазвенела.