Хищные птицы - [44]

Внезапно он вскинул голову, услышав в соседней каюте звук льющейся воды. Хэл уже заметил вёдра свежей речной воды, стоявшие над угольной жаровней в камбузе, и засмеялся, когда кок горестно пожаловался на то, что его огонь используют для нагрева воды для какой-то там ванны.

Теперь он понял, для кого готовили эти исходившие паром ведра. До него сквозь переборку донесся гортанный голос Зельды, что-то говорившей Оливеру, личному слуге его отца. Оливер не слишком вежливо ответил:

– Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь, старое чудовище. Но если тебе не нравится то, что я делаю, можешь сама налить воду в ванну.

Хэл усмехнулся себе под нос, отчасти развеселившись, отчасти от предвкушения; он задул свою лампу и опустился на колени, чтобы вытащить деревянную затычку из своей шпионской дырки. Он увидел, что комната по другую сторону заполнена облаками пара, затуманившего зеркало на дальней переборке, так что теперь ему было видно гораздо меньше. Когда Хэл прижался глазом к щели, Зельда уже выгоняла из каюты Оливера.

– Да не толкайся ты, древняя шлюха! – огрызнулся Оливер, унося из каюты пустые ведра. – Тебе меня тут не задержать ни на минуту!

Когда Оливер ушел, Зельда вышла в главную часть каюты, и Хэл услышал, как она разговаривает с хозяйкой. Через несколько мгновений она уже вернулась, следуя за Катинкой. Катинка остановилась перед горячей ванной и кончиками пальцев проверила воду. И тут же резко вскрикнула и отдернула руку.

Зельда ринулась вперед, бормоча оправдания, и добавила в ванну холодной воды из ведра, что стояло рядом. Катинка снова проверила температуру. На этот раз она удовлетворенно кивнула и, отойдя, уселась на табурет. Зельда подошла к ней сзади, подняла изумительные сияющие волосы и, собрав их в узел на макушке, связала, как сноп зрелой пшеницы.

Катинка чуть наклонилась вперед и ладонью протерла середину запотевшего зеркала. Всмотрелась в свое отражение в этом небольшом круге. Высунула язык, изучая, нет ли на нем следов белого налета. Язык был чистым, как лепесток розы. Потом женщина широко открыла глаза и заглянула в их глубину, касаясь кончиками пальцев кожи под ними.

– Ты только посмотри на эти ужасные морщины! – пожаловалась она.

Зельда мгновенно возмутилась:

– Нет там ни одной!

– Я не хочу никогда стареть и превращаться в уродину!

Катинка явно говорила это всерьез, ее лицо стало трагическим.

– Тогда тебе лучше умереть прямо сейчас! – заявила Зельда. – Это единственный способ остаться молодой.

– Что за ужасные вещи ты говоришь! Ты такая грубая, Зельда! – горестно воскликнула Катинка.

Хэл не понимал, о чем они говорят, но тон Катинки тронул его до самых глубин его существа.

– Хватит! – выбранила ее Зельда. – Ты отлично знаешь, что прекрасна.

– Правда, Зельда? Ты действительно так думаешь?

– Да. И ты сама тоже так думаешь. – Зельда заставила Катинку встать. – Но если ты не искупаешься сейчас, будешь такой же вонючей, как и прекрасной.

Она расшнуровала платье на хозяйке, потом спустила его с плеч, и Катинка теперь стояла перед зеркалом нагая. Невольный судорожный вздох Хэла был, к счастью, заглушен и переборкой, и негромким поскрипыванием корабельного корпуса.

От длинной шеи до тонких лодыжек тело Катинки отличалось линиями ошеломительной чистоты и плавности. Ее ягодицы представляли собой идеально симметричные полушария, словно пара страусиных яиц, которые Хэл видел на рынках Занзибара. А сзади за коленями на ее ногах виднелись нежные детские ямочки.

Нечеткое отражение Катинки в запотевшем зеркале не смогло надолго удержать ее внимание. Женщина повернулась в другую сторону. Взгляд Хэла уперся в ее грудь. Груди были крупными для таких узких плеч. И каждая могла заполнить его ладони, вот только они оказались не такими безупречно круглыми, как того ожидал Хэл.

Хэл таращился на них, пока у него не заслезились глаза, и ему пришлось моргнуть. И тогда его взгляд упал ниже, на легкую выпуклость внизу живота Катинки и на туманное облачко чудесных кудряшек, что приютились между ее ногами. На них упал свет лампы, и они вспыхнули чистейшим золотом.

Катинка довольно долго стояла так, дольше, чем на то мог надеяться Хэл, – она смотрела в ванну, пока Зельда наливала в воду ароматическое масло из хрустального флакона, а потом, опустившись на колени, размешивала его рукой. Катинка стояла все так же, перенеся вес тела на одну ногу, отчего ее бедра соблазнительно изогнулись, и на ее губах заиграла осторожная хитрая улыбка; она медленно подняла руку и потерла свой сосок между пальцами. На мгновение Хэлу показалось, что она смотрит прямо на него, и он уже начал виновато пятиться от шпионской дырки. Но потом понял, что это лишь иллюзия, потому что Катинка опустила взгляд и посмотрела на маленькую темную вишенку, набухшую под ее пальцами.

Она продолжала вертеть ее, чуть потягивая, и Хэл зачарованно следил за тем, как сосок меняет цвет и форму. Он набух и затвердел, стал темнее. Хэл никогда не смог бы и вообразить ничего подобного – это было некое маленькое чудо, которому следовало бы наполнить Хэла благоговением, но вместо того оно вцепилось в его пах яростными когтями похоти.