Хищность - [52]

— Что тебе рисовать? — сквозь зубы спросила Анна.

Что мне рисовать? Испытывала ли я омерзение от татуировок, как в далеком детстве, или возбуждение и интерес, как в то время, когда жила с Димитрием? Мне просто было наплевать.

— Рисуй что хочешь.

Я чувствовала, как холодная влажная кисть касается моей кожи. Как там я говорила прежде? Умопомрачительная зябкая ласка… Я хохотнула, и кисть дрогнула. Это была просто какая-то дрянь, в которой пачкалась моя кожа.

Что будет, если Анна изобразит что-то уродливое? Потеряю ли я интерес и внимание Димитрий? И снова апатия. Она накрыла. Тогда я и поняла, что чувствую себя преданной всеми, Романом, Димитрием, чувствую, что больше не доверяю никому. И так стало хорошо и свободно. И появилось понимание, что никто и никогда больше не сможет причинить мне боль. Никто не сможет, если никому не доверять. Если никого не любить.

— О чем думаешь? — вопрос Анны прозвучал язвительно.

— О вас с Романом.

Она хмыкнула.

— И что же мы?

— Я понимаю, за что ты любишь его. Но не понимаю, почему он простил тебя.

— Это не твое дело!

Кисть начала двигаться быстрее, нажим стал ощутимо сильней.

— Я, например, не понимаю, как можно любить такого, как Бешеный!

— Не люблю, — холодно бросила я. — Только сплю с ним.

— Но ты же вега!

— Да сколько можно повторять?! Вега, хищница… Я начинаю понимать Верена. Праведник сказал, что не видит разницы между нами и вами. На самом деле в лагере никто не уверен, кем является он сам.

— Я всегда жалела, что родилась одной из них.

В голосе Анны прозвучало так много боли. Что-то внутри меня дрогнуло от сострадания к той маленькой девочке, которой она была. Но что толку сожалеть о прошлом? Его не вернуть и не изменить. Можно только забыть, попытать забыть.

— Что мы должны сделать? Что включает в себя задание Верена?

Анна долго молчала.

— Он велел не говорить?

— Просто я не собираюсь рассказывать об этом тебе! Пусть тот, кто потащил тебя с нами, и рассказывает.

Я посмеялась чересчур громко.

— Ты не боишься меня? Ты же была там вчера и видела, как я дралась.

Я бросила надменный, как я надеялась, взгляд через плечо и увидела ее оскал. Больше мы не разговаривали. Только когда я подошла к зеркалу и взглянула на свою разрисованную в лучших традициях хищников спину, я тихо произнесла «Спасибо» и вышла из номера. Кажется, Анна удивилась. А, может, только показалось.

Димитрий вернулся за полночь. Я почувствовала запах крепкой выпивки прежде, чем ощутила, как простынь сползает с моей спины. Мои кулаки крепко сжали ее края, но Бешеный был сильнее. Рывок, и белая материя скинута на пол, а я оказалась под ним.

— Грубое животное!

— Тебе нравится это животное, не так ли?

Я судорожно вдохнула.

— Я считал, что ты ненавидишь меня, пока ты не пришла…

— Ненавидеть тебя невозможно. Что бы ты ни делал.

— Даже это?

Его жадные лапы с треском разорвали тонкую ткань моей хлопковой рубашки.

— Особенно это.

Много позже я лежала на широкой мускулистой груди и слушала биение его сердца. Интересно, различаются ли наши сердца? Ритм Димитрия неровен, слишком тороплив и звучит очень гулко. А у меня?

— Ты моя женщина, Элена.

— Я просто женщина, Димитрий. Без ярлыков. И сейчас я с тобой.

Его челюсти сжались, но Бешеный промолчал. Только снова попытался доказать мне, а может и себе, что я его. Хищник. Мой хищник.

Я причесывалась, когда заметила в зеркале, что темные и глубокие как две черные жемчужины глаза распахнулись и смотрят на меня.

— Уже утро! Вот черт! — Димитрий протянул ко мне руку и коварно улыбнулся. — Иди сюда.

Собрав всю свою волю в кулак, я проигнорировала его заманчивое приглашение.

— Расскажи мне о нашем задании.

Бешеный нахмурился и, свесив ноги с высокой кровати, стал одеваться.

— Мы должны проникнуть в самое укрепленное и наилучшим образом охраняемое место в городе — биологические лаборатории, — Димитрий бросил на меня оценивающий взгляд и встретился с моими бесстрастными глазами, а потом вкрадчиво произнес. — Говорят, там есть выжившие.

Хорошо, что я не поела. Желудок подпрыгнул к горлу, его скрутил дикий спазм, и кто-то клещами попытался сдавить мне шею.

Выжившие. Перед глазами стояли лица моих родителей, друзей, тех, кого я мысленно похоронила три года тому назад. И кто внезапно воскрес. Воскрес в моей памяти, в моем сознании.

Я взглянула на свое отражение и увидела хищницу. Я стала ею. У меня не было их клыков и когтей. Но у меня появился этот взгляд. Свирепый, отчаянный.

Мысли догоняли. Самое охраняемое место. Выживших вегов скрывают, держат взаперти, как в тюрьме. Как пойманных животных держат в вольерах. Если среди них есть кто-то из моего селения, они провели там уже три года. Они были там, в то время, когда я жила. Дышала. Любила.

Я встретилась взглядом с его мрачными как грозовое небо глазами и тихо произнесла:

— Расскажи мне все.

Глава 15

Плана не было. Не было никакой поддержки. Никто не поможет нам проникнуть в лаборатории. Мы должны прорваться через кордон, смести тех, кто встанет у нас на пути, и освободить вегов, загрузить их в автобусы, а потом добраться до ближайшего селения. Вероятность успеха была чертовски мала, и все это понимали.