Хищники Аляски - [79]

— Выиграли? Много ты понимаешь, Уилтон! «Мидас», весь мир… На что он мне? Ты ошибаешься. Я все потерял — да, я потерял все, чему научился от нее, и по какому-то капризу судьбы она присутствовала при этом. Теперь уходи: я хочу спать.

Он упал на смятую постель, и не успел адвокат укрыть его, заснул, как мертвый, и проспал до следующего дня.

После полудня Дэкстри и Сленджак, вызванные Уилтоном, явились и напали на Роя, тряся его с ласковой грубостью до тех пор, пока он не поднялся. Он выкупался, растер наболевшие мускулы и пришел в нормальное состояние.

Они заставили его рассказать все, что он пережил за последнюю ночь, до малейших подробностей.

Наконец Дэкстри прервал его жалобным восклицанием:

— Я готов был отдать свою часть «Мидаса» за то, чтобы видеть, как ты сломал его. Я бы заорал от наслаждения. Говорят, когда его арестовали, он ругался на восемнадцати языках, причем каждое ругательство было отвратительнее и энергичнее предыдущего. 0х! Сколько я потерял! За последнее время я стал выражаться что-то бледно. А тут услыхал бы нечто мощное и оригинальное и пополнил бы свой словарь. Нет, скажу вам, целый мешок самородков не удержал бы меня вдали, знай я, что здесь происходит.

— Какой был звук, когда она лопнула? — настаивал болезненно любопытный Симмз. Но Гленистэр вообще отказался говорить о поединке.

— Пойдем, Слен, — сказал старый пионер, — пойдем в город. Я так возбужден, что не могу усидеть на месте, а там мы, может быть, услышим описания всего, как оно действительно было, от очевидцев, не связанных с незахлороформированной излишнею скромностью. Рой, советую тебе не писать романов с подобным описанием личных переживаний, потому что они были бы так же потрясающе интересны, как поваренные книги. Подумай, четверо людей мне уже рассказало историю этой драки. Все они находились на расстоянии четырех кварталов от места действия, и, несмотря на это, все четыре рассказа были интереснее твоего. Да и каждый разнился от другого.

Теперь, когда Гленистэр пришел в себя, он мог по-настоящему оценить свой поступок.

— Я — животное, зверь! — простонал он. — И это после всех моих стараний. Я хотел победить эту сторону своей природы, хотел быть достойным ее любви и доверия, хотя бы мне и не удалось никогда добиться их. И вот при первом же случае я доказал свое ничтожество. Я потерял ее доверие, и, что несравненно хуже, я потерял доверие к самому себе. Она всегда видела меня с худшей стороны, — продолжал он, — но на самом деле я не так уж плох. Я хочу быть честным и справедливым и, представься еще случай, сумел бы быть таким. С меня слишком много потребовали. Вот и все.

Кто-то постучал. Гленистэр открыл дверь. Вошли Бронко Кид и Элен.

— Погоди, старина, — сказал Кид, — я пришел к тебе как друг. — Игрок двигался с трудом. — Я весь зашит в какие-то бандажи.

— Ему следовало бы лежать в постели, но он не позволил мне идти одной, а я не хотела дольше ждать, — добавила Элен, со странным смущением избегая взгляда Гленистэра.

— Он не позволил вам? Я не понимаю.

— Я ее брат, — объявил Бронко Кид. — Я уже давно это знаю, но я, я, ну, ты понимаешь, мне неудобно было сказать ей. Скажу одно, я всегда честно играл до той ночи, когда мы с тобой сразились, а тогда я был зол, как сумасшедший, из-за слухов, которые кто-то распространил. Вчера вечером я случайно узнал о Струве и Элен и добрался до гостиницы вовремя, чтобы спасти ее. Мне жаль, что я не убил его.

Его длинные белые пальцы судорожно сжали ручку кресла при этом воспоминании.

— Разве он не умер? — спросил Гленистэр.

— Нет. Доктора привезли его сюда, он поправится. Он один из многих здесь на Аляске, которые на свободе лишь потому, что там, дома, шериф не сумел добраться до него. Кроме того, есть еще одна вещь, которую следует сказать тебе. Я плохой рассказчик, но, если ты не будешь торопить меня, то я расскажу все по порядку. Я не хотел пускать Элен сюда, но она сказала, что должна идти, а ей виднее. Это касается документов, которые она привезла весной. Она боится, как бы ты не думал, что она была причастна к этому заговору. Но ты ведь не веришь этому, не правда ли?

Он вызывающе поглядел на Роя, но тот горячо ответил:

— Конечно, нет! Продолжай.

— Ну вот, она недавно узнала, что эти документы изобличают весь заговор и могут служить доказательством, чтобы засудить судью, Мак Намару и остальных. Но Струве хранил их в своем сейфе и не хотел отдать даром. Вот почему она и поехала с ним. Она думала, что поступает правильно, — вот и все. Оказывается же, что Уилтон достиг своего иным путем. Теперь мы подходим к самому интересному. Судья и Мак Намара арестованы за неуважение к постановлениям суда, можно наверное сказать, что они будут осуждены. Ты получишь свой прииск обратно, а эти люди будут посрамлены и сядут в тюрьму.

— Да, может быть, на шесть месяцев, — взволнованно перебил его Рей. — Но что из этого? Они совершили невиданное преступление. Они обокрали целый край, все население, они унизили суд и превратили судью в продажную тварь; они засадили в тюрьмы одних порядочных людей и разорили других, и за все это какую кару они понесут? Заплатят какую-нибудь несчастную пеню, несколько месяцев посидят в тюрьме да потеряют награбленное ими имущество? Обвинить их за неуважение к суду все равно, что присудить убийцу к наказанию за нарушение общественной тишины и порядка. Мы отделались от них, это правда, и они больше не станут беспокоить нас, но они не понесут ответа за главное преступление! Да, севернее пятьдесят третьего градуса широты нет законов божеских или человеческих. Но если есть справедливость южнее, то люди эти должны будут ответить.