Хищники Аляски - [51]

— Разве вы не опоздаете на митинг?

— Какой митинг?

Убедившись в том, что они одни, заговорщик сказал:

— Сегодня вечером в одиннадцать часов митинг. Кажется, дебатируется важный вопрос. Я думал, вам дали знать.

— Странно, — сказал Рой. — Это, наверно, произошло случайно. Я пойду вместе с вами.

Они перешли через реку в менее людный квартал и постучались у дверей большого, неосвещенного склада, окруженного с трех сторон высокой деревянной изгородью, за которой находились в большом количестве уголь и лес. Их впустили, и они, пройдя мимо плохо освещенных и высоко наваленных груд товаров, дошли до задней комнаты. Здесь хранились нежные товары во время холодов; окон не было. Идеальное помещение для тайных сборищ.

К удивлению своему, Гленистэр увидал тут всех членов союза, не исключая Дэкстри, которого он считал сидящим дома. По-видимому, происходили прения, так как председатель находился на своем месте, а члены собрания восседали на ящиках, бочках и кипах товаров. Неровный свет плохо освещал серьезные лица шестидесяти «Бдительных», известная неловкость изобразилась на них при входе Гленистэра. Председатель слегка сконфузился, но лишь на одно мгновение. Гленистэр почувствовал приближение важных и страшных обстоятельств; напряженность сказывалась в позах и выражениях лиц людей. Он хотел расспросить соседа, но председательствующий уже продолжал свою речь:

— Мы соберемся здесь без шума и в полном вооружении к часу ночи; советую вам не болтать и не распугать этих мерзавцев.

— Я опоздал, товарищ председатель, так что не знаю ваших намерений, — сказал Гленистэр. — Я понимаю, однако, что вы собираетесь действовать, и хочу быть с вами заодно. Могу ли я узнать, в чем дело?

— Конечно. Дело дошло до того, что умеренные средства уже стали бесцельны. Мы решили действовать и действовать быстро. Мы истощили все законные средства борьбы и теперь хотим уничтожить эту шайку разбойников совместными усилиями. Мы соберемся через час, разделимся на три группы по двадцати человек, с начальником в каждой. Затем отправимся к домам Мак Намары, Стилмэна и Воорхеза, возьмем их в плен и…

Он окончил широким движением руки.

Гленистэр молчал несколько минут. Толпа упорно смотрела на него.

— Вы основательно обсудили это? — спросил он.

— Как же! Мы поставили вопрос на голосование, и он прошел единогласно.

— Друзья мои, когда я вошел сюда, я почувствовал себя лишним, почему, не знаю, так как я более других работал по организации нашего движения и пострадал не менее других. Я хочу знать, преднамеренно ли меня исключили из этого собрания?

— Это затруднительный вопрос, — серьезно ответил председатель. — Однако, если товарищи пожелают, то я буду говорить за всех.

— Да, говори. Валяй, — ответили голоса присутствующих.

— Мы не сомневаемся в вашей лояльности, Гленистэр. Но мы не просили вас на это собрание, зная ваше отношение, лучше сказать — ваши чувства, к племяннице, то есть я хотел сказать к семейству судьи Стилмэна. До нас с разных сторон дошло, что на вас там произвели давление во вред вам и интересам вашего компаньона. В деле же «Бдительных» сентиментальные чувства не могут играть никакой роли. Мы идем производить суд и считаем, что лучше всего вас игнорировать, дабы обойтись без споров и неприятностей.

— Это — ложь! — хрипло закричал молодой человек. — Проклятая ложь! Вы боялись неприятных разговоров со мной. Вы были правы: я поговорю с вами. Вы намекнули на мои чувства к мисс Честер, так позвольте вам сказать, что она невеста Мак Намары, а мне до нее никакого дела нет. Кроме того, скажу вам, что я не дам вам ворваться в ее дом и повесить ее дядю, даже если он мерзавец. Нет! Нам не надо таких насилий, мы и без них выиграем свое дело. Будем бороться, как люди, а не безобразничать, как стая волков. Если хотите помочь нам, то возвратите нас обратно на прииски и поддержите нас там, но ради Бога, не опускайтесь до убийства и тактики итальянской мафии.

— Мы знали, что вы будете рассуждать таким образом, — сказал председатель под недовольный ропот толпы.

Один человек заговорил:

— Мы хладнокровно обсудили все это, Гленистэр; тут дело идет о нашей жизни и нашей свободе.

— Верно! — прибавил другой. — Мы не в состоянии захватить прииски, потому что у Мак Намары есть солдаты, которые пристрелят нас. Вы последний должны бы возражать против этого.

— Не спорю. Мак Намара заслуживает линча, но не Стилмэн. Он слабый старик, — кто-то презрительно фыркнул, — и у него в доме живет женщина. Он единственный ее защитник, и вам придется убить ее, чтобы добраться до него. Если вам это кажется необходимым, то схватите других, а его оставьте.

Но они только отрицательно покачали головами и стали проталкиваться мимо него.

— Все получат поровну, — сказал один, выходя.

С их точки зрения, они действовали согласно требованиям справедливости, и он не мог уломать их.

Они считали, что существование и благополучие Севера в их руках, и никто из них не колебался. Гленистэр стал умолять председателя, но тот ответил:

— Тут уж поздно разговаривать. Позвольте напомнить вам о вашем обещании, связывающем вас, как честного человека.