Хищник - [6]

Сначала Дженрет говорил спокойно, потом начал частить, глаза его остекленели. Он долго распространялся насчет своего мозга, предполагая, что ученые могут расшифровать то, что там находится, а там, по его убеждению, много чего было.

— Много чего? — переспросил Бентон. — Что вы имеете в виду, Бэзил?

— Мою память. Вы можете заглянуть в нее? Посмотреть, что там хранится, покопаться в моих воспоминаниях?

— Вряд ли.

— Неправда. Держу пари, когда вы делали все эти ваши бип-бип, бэнг-бэнг и тук-тук, у вас на экране появлялись картинки. Вы просто от меня скрываете. Их было десять, и вы видели их все. Видели десять картинок, а не четыре. Вы думаете, их было четыре? На самом деле их было десять. Вы бы и сами все узнали, если бы показали мне фотографии. Потому что их как раз столько, сколько у меня в мозгу. Не четыре, а десять.

— О каких картинках вы говорите, Бэзил?

— Я вам просто мозги пудрю. — подмигнул ему Дженрет. — Где моя корреспонденция?

— Какие картинки мы могли увидеть у вас в мозгу?

— Этих глупых телок. Мне не дают мою почту.

— Вы хотите сказать, что убили десять женщин? — невозмутимо уточнил Бентон.

Бэзил улыбнулся, словно в голову ему пришла какая-то мысль.

— Теперь я могу двигать головой. Никаких намордников. А на меня наденут намордник, когда будут делать укол?

— Вам не будут делать укол, Бэзил. Это часть нашей договоренности. Вам заменили смертную казнь пожизненным заключением. Помните, мы говорили об этом?

— Потому что я сумасшедший, — с улыбкой кивнул Бэзил. — Поэтому меня сюда и упекли.

— Нет. Я объясню вам все снова, потому что для нас важно, чтобы вы все понимали правильно. Вы находитесь здесь, поскольку согласились участвовать в нашем исследовании. Губернатор Флориды разрешил перевести вас в эту клинику, но власти Массачусетса потребовали, чтобы он заменил смертный приговор на пожизненное заключение. У нас в Массачусетсе нет смертной казни.

— Я знаю, что вы хотите увидеть этих дамочек. Увидеть так, как я их помню. Они сидят у меня в башке!

Бэзил прекрасно знает, что чужие мысли и воспоминания увидеть невозможно. Он, как обычно, хитрит. Ему хочется заполучить фотографии вскрытия, чтобы дать волю своим необузданным фантазиям. Как всякий психопат с комплексом нарциссизма, он обожает внешние эффекты.

— Это и есть ваш сюрприз, Бэзил? То, что вы убили десять женщин, а не четыре, как это считалось раньше?

Бэзил покачал головой:

— Был один случай, о котором вам будет интересно узнать. В этом и заключается сюрприз. Нечто особенное, специально для вас, потому что вы так добры ко мне. Но взамен я требую мою корреспонденцию.

— Я хочу поскорее узнать, что за сюрприз вы мне приготовили.

— Женщина в рождественской лавке. Помните ее?

— Ну расскажите же о ней, — поторопил его Бентон, совершенно не представляя, о ком идет речь. Об убийстве в рождественской лавке он ничего не слышал.

— Так как насчет корреспонденции?

— Сделаю все, что смогу.

— Побожитесь!

— Обещаю.

— Точно не помню, когда это было. Дайте-ка подумать… — начал Бэзил, уставившись в потолок и подергивая лежащими на коленях руками. — Три года назад, в Лас-Оласе. Кажется, был июль. Тогда, значит, два с половиной года назад. Какой дурак будет покупать рождественскую дрянь в июле да еще в южной Флориде? Она продавала маленьких санта-клаусов и всяких там эльфов, щелкунчиков и младенцев-Христов. Я зашел туда утром, после бессонной ночи.

— Вы помните ее имя?

— Я его не знал. А может, и знал, да забыл. Вот если бы мне показали фото, это бы освежило мою память и вы бы увидели ее у меня в мозгу. Я вам лучше ее опишу. Так вот. Белая женщина, с длинными рыжими крашеными волосами. Немного полноватая. Лет тридцати пяти — сорока. Я вошел, запер дверь и показал ей нож. Потом оттрахал ее в подсобке и одним махом перерезал горло. — Бэзил резко провел рукой по горлу. — Вышло очень забавно — перед этим я включил вентилятор, чтобы стало чуть попрохладнее, и он забрызгал кровью все вокруг. Вот кому-то досталось убираться. А потом… — Бэзил опять посмотрел в потолок — он частенько так делал, когда лгал. — В тот день я был не на полицейской машине. Я приехал на двух колесах и припарковался на платной стоянке за отелем «Риверсайд».

— На мотоцикле или на велосипеде?

— На моей «хонде-шедоу». Какой может быть велосипед, когда собираешься кого-нибудь грохнуть?

— Так вы планировали каждое убийство?

— Мне показалось, что это неплохая идея.

— Вы хотели убить именно ее, или вам было все равно, кого убивать?

— Я помню, на парковке было много уток. Они бродили вокруг больших луж, потому что несколько дней шел дождь. Взрослые утки и множество маленьких утят, я всегда жалел их. Бедные утятки. Они так часто попадают под машины! Когда видишь раздавленного утеночка и его мамашу, которая ходит вокруг своего погибшего сыночка, прямо слезы наворачиваются на глаза.

— А вы, Бэзил, когда-нибудь наезжали на уток?

— Я бы никогда не смог причинить вред животному, доктор Уэсли.

— Но вы же сами говорили, что в детстве убивали птиц и кроликов.

— Это было очень давно. Мальчишеские забавы. Ну так вот. В результате я поимел всего двадцать шесть долларов и девяносто один цент. Вы должны разобраться с моей корреспонденцией.