Химера - [11]
Предельно натуралистическое превращение человека в леопарда или ягуара было очень распространенным обычаем в самых разных частях света. Почему бы такому обычаю не существовать в культе химеры, если кто-то считает химеру своим тотемом?
— Честно говоря, это звучит дико, — заметила Эллис, — Все-таки Франция, XXI век.
— Я лишь высказал гипотезу, — сказал Андрэ, — Что касается дикости: если во Франции в XXI веке ислам считается нормальным, то и тотемизм нормален.
Элис покачала головой.
— Я не против любой религии. Но только до тех пор, пока она не становится причиной криминального насилия.
— Это все равно, что сказать: я не против алкоголя, если он не вызывает опьянения.
— Можно пить в меру, — возразила Элис, — после рюмки вина я спокойно сяду за руль, и закон это допускает. После католической мессы, я спокойно пройду мимо мечети или дацана, и мне в голову не придет бросить туда бомбу. Все хорошо в меру, и алкоголь, и религия.
— Э, нет. Вы рассуждаете так потому, что для вас и алкоголь и религия, это приправы к жизни. Как пармезан к спагетти. А если для человека это не приправа, а смысл жизни?
— Тогда пусть он лечится у психиатра.
— Но ведь в законе этого не написано, — иронически заметил он.
— И совершенно напрасно, — буркнула она.
8
… Комиссар Дюбуа убрал мобильник в карман и повернулся к Норману, — Вы слышали разговор, полковник. Моя версия об исламистах обретает некоторую почву, не так ли?
— И не надейтесь, — ответил Олле, — семья Харидж занимается марихуаной. То, что убиты их люди, наводит скорее на мысль, что экспозиция вообще не при чем. Какие-нибудь парни из Албании или с Гваделупы забили здесь стрелку парням Хариджа, и разговор у них не сложился. Ну а павильон разгромили так, по ходу дела.
— Но ведь ваш отдел занимался связями Хариджа?
— Да. Потому я и знаю, что к исламским экстремистам он никакого отношения не имеет. Это другой бизнес и все тут.
— А если я попрошу вас все-таки проверить это еще раз? Не обязательно официально.
— Предлагаете мне прокатиться к Азизу Хариджу?
— Да. С вами, Норман, он будет разговаривать иначе, чем с моими ребятами. Я скажу, чтобы они распечатали вам несколько фотографий. На случай, если он еще не в курсе.
— Хорошо. Я поеду к нему прямо сейчас. Но при одном условии, Огюст.
— Я понял. В отчете не должно быть никаких намеков на счет религиозного экстремизма, терроризма, и так далее. Правильно?
Олле скупо улыбнулся.
— Приятно с вами иметь дело, комиссар.
— С вами тоже, полковник.
9
Арабский ресторанчик на углу Барбес и Маркадет называлось «Ан-Наджм», т. е. «Звезда». Вывеска была только на арабском — ненавязчивый сигнал французам и прочим «западным людям»: НЕ ХОДИТЕ СЮДА. Но полковника Олле это не смутило. Он вошел и обратился к официанту:
— Махраба! Фэйн Азиз Харидж? (Привет. Где Азиз Харидж?).
Парнишка чуть не упал от удивления. Европейцы сюда вообще не заходили, а европеец, говорящий по-арабски… Если бы сюда зашла лошадь, официант бы удивился меньше. Впрочем, он, быстро пришел в себя и, сделав удивленные глаза, ответил:
— Миш арфа мин да (не знаю такого).
Норман вздохнул, покачал головой и тихо сказал:
— Валят, ана зариб. Энти айза мушкеле? (Мальчик, я тороплюсь. Ты хочешь проблем?).
Парнишка проблем не хотел, поэтому пробормотал «Сах» (ОК) и быстро нырнул в дверь за стойкой. Через несколько секунд, оттуда появился громила (ну просто брат-близнец тех четверых покойников из Люксембургского сада), и не слишком вежливо спросил:
— Эсмак?
— Ана шурта сердар Олле. Нхэб Азиз. (Я полковник полиции Олле. Мне нужен Азиз).
Громила пожал плечами и коротко бросил.
— Мафи (невозможно).
— Хау! (я все сказал), — проинформировал Норман, уселся за столик и закурил сигарету.
Через минуту появился тот же громила, и с низким поклоном, сказал:
— Леу самахт, Олле-саид. Удкуль фадляк. (Извините, господин Олле. Прошу вас).
Еще через полминуты они оказались в скромно, но элегантно обставленной комнатке, где на широком полукруглом диване за маленьким столиком сидел полный пожилой араб интеллигентного вида в белом костюме. Провожатый мгновенно испарился, а Норман, без церемоний, начал разговор:
— Здравствуй, Азиз. У тебя проблемы.
— Салам, полковник, — спокойно ответил араб, — Я знаю, что у меня проблемы.
— Откуда?
— Сначала убили людей из нашего дома. Потом пришел ты. Разве ты просто так придешь?
— Да, это точно. Кто их убил и за что?
Азиз вздохнул:
— Садись, выпей чаю. Дай пожилому человеку побыть гостеприимным хозяином.
Норман уселся рядом с ним, сделал глоток из полусферической фарфоровой чашечки, и поинтересовался:
— Зачем ты послал своих парней в Люксембургский сад?
— Меня попросил один человек, — ответил Азиз.
— Имя?
— Ох, полковник, разве ты не знаешь, что в наших делах нет имен?
— Это уже другие дела, Азиз. Из-за вашей торговли травкой я бы не приехал.
— Тогда что?
— Исламский терроризм.
— Мне сказали, это просто магазин с сувенирами.
— Кто тебе это сказал?
— Один человек. Побить стекла в магазине с сувенирами — не терроризм. Ищи лучше тех, кто их убил.
Современное общество стало слишком хрупким. Разные группы людей с разными взглядами на жизнь уже создают не только разные религии и разные законы - но разные миры. И отношения между этими мирами просто не могут быть безоблачным. Каждый человек вольно или невольно должен определиться - на чьей он стороне. Но он может остаться на своей собственной стороне - если, конечно, она у него есть. Такой человек может стать точкой опоры для этого неустойчивого мира - или для рычага, который этот мир перевернет. Впрочем, иногда одно очень трудно отличить от другого.
«У всех дверей звездолета веселый и жизнерадостный нрав. Они с упоением раздвинутся для вас и с истомой сомкнутся вновь, удовлетворенные делом» (Дуглас Адамс, «Автостопом по Галактике»).А теперь — всерьез о том, почему для нейронной сети будущей техники неизбежна похоть.
«Созвездие эректуса» - это в каком-то смысле продолжение мини-романа - трансутопии «Депортация». Часть сюжета развивается в том же регионе (и той же стране), и действуют некоторые герои из предыдущей серии. Ряд географических объектов и координат совпадает (случайно, разумеется) с теми, что вы можете увидеть на географической карте, а часть на современной карте отсутствует. Так, вы не найдете на своей карте территорию Конфедерации Меганезия (в Тихоокеанском регионе между Филиппинами, Гавайями, Новой Зеландией и антарктической Землей Мэри Бэрд)
Если мир — жесткая цепь причины и следствия, значит всё предопределено? Откуда тогда у человека «свобода воли», способность поступать непредсказуемо? Где первопричина?..То, вокруг чего ходили две тысячи лет, лишь бы не соглашаться с Эпикуром и Лукрецием, — сегодня связывает физику, кибернетику и теологию уже не предвидением, а фактом: детерминизма нет. А значит, нет и предопределенности, что поставило в неловкое положение философов-идеалистов и теистов, которые придумали «дух» (мол, свобода от жесткой причинности) и прилепили его к самодостаточной материи.
В некотором смысле это — маленький вклад в движение «время учеников» А и Б Стругацких. С одной стороны — вариант продолжения «Трудно быть богом», с другой — вариант предисловия к «Волны гасят ветер». История «фасада» XXII века по АБС написана. Я попытался изобразить его изнанку. «Иные же, под личиной добродетели, приходят из-за небесного свода, из-под холмов, из-за моря и из других мест по ту сторону. Эти не приносят ничего, кроме проклятья своего вечного голода». Об истории этого голода и пойдет речь. Хотя, на самом деле, речь, как всегда, пойдет о людях.
«День Астарты» — это, в псевдо-хронологическом смысле, продолжение «Депортации», «Чужой в чужом море» и «Созвездия эректуса». Но, это новелла не столько об одном из вариантов будущего одной страны (или региона), сколько о том, как формируется то или иное историческое будущее. Кстати — термин «историческое прошлое» является более-менее устоявшимся, а вот термин «историческое будущее», видимо, новый.Напоминаю: Меганезия — это страна, объединяющая архипелаги в большей части Тихого океана, плюс кусочек Антарктиды, и плюс незначительные островки в Индийском океане.
Твоя планета захвачена чужими. Они сделали из людей зомби, а тебя и горстку повстанцев загнали в подземный бункер, как крыс. В небе уже не видно солнца от вражеских кораблей, а они всё прибывают. Совсем скоро твоя родная планета превратится в колонию, и люди будут безжалостно стёрты с её лица. Что сделаешь ты, чтобы остановить этот кошмар? Продолжение фантастической саги «Интроверт».
Преступление, совершенное много лет назад двумя полицейскими, осталось безнаказанным. С тех пор один из них сделал головокружительную карьеру и стал директором ФБР. Он славится своей непримиримостью в борьбе с преступностью. Однако те, кто пострадал когда-то от его действий, ничего не забыли. Они решают наказать высокопоставленного негодяя. Но как подобраться к чиновнику такого ранга? И тогда у этих людей возникает дерзкий и кровавый план…Роман «Тень убийцы» входит в серию супербестселлеров о детективе Лукасе Дэвенпорте.
Имя Вадима Голубева знакомо читателям по его многочисленным детективам, приключенческим романам. В настоящем сборнике публикуются его детективы, триллеры, рассказы. В них есть и юмор, и леденящее кровь, и несбывшиеся мечты. Словом, сплошной облом, характерный для нашего человека. Отсюда и название сборника.
Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?
В пригороде Лос‑Анджелеса на вилле Шеппард‑Хауз убит ее владелец, известный кардиолог Ричард Фелпс. Поиски киллера поручены следственной группе, в состав которой входит криминальный аналитик Олег Потемкин, прибывший из России по обмену опытом. Сыщики уверены, убийство профессора — заказное, искать инициатора надо среди коллег Фелпса. Но Потемкин думает иначе. Знаменитый кардиолог был ярым противником действующей в стране медицинской системы. Это значит, что его смерть могла быть выгодна и фигурам более высокого ранга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.