Химера - [10]

— Очнулся, значит? — пробасил тот, кого стрелок назвал шефом. — Занятный ты типчик, восьмерка. Ни боевых модификаций, ни нормального вооружения. Только эта древность.

— Положи, где взял, — сказал я стрелку, глядя на свой револьвер. — Я тебе руки вырву, за то что ты его трогал.

— Гляди какой храбрый, — ответил за него шеф. — Ты не в том положении, чтобы угрожать.

— Правда? Без двух минут труп будет мне рассказывать про мое положение? Лучше встань на колени и начинай молить о быстрой смерти.

Незнакомец весело фыркнул и как-то по-свинячьи хохотнул. Остальная троица последовала примеру начальства и принялась гоготать. От этого мерзкого смеха у меня лишь сильнее разболелась голова.

— У меня к тебе встречное предложение, восьмерка, — ответил главный. — Ты быстро говоришь нам где спрятал ящик, а я пристрелю тебя быстро. Если хочешь, то из твоего же оружия. Там же нет ДНК-идентификации.

— Какое заманчивое предложение. Не против, если я отвечу отказом?

— Против, восьмерка. Давай не будем тратить ничье время. Просто скажи где гребаный ящик?

— Во-первых я вообще без понятия о каком ящике речь, во-вторых на кой он таким тупорылым отморозкам? Вы же уже трупы все, кретины обдолбанные. Похитить инквизитора посреди дня у всех на виду. Вы либо слабоумные, либо обгашенные наркотой. Но в любом случае до вечера уже не доживете.

— Не стоит быть таким самоуверенным. Уж кто точно не доживет до вечера, это один самоуверенный инквизитор. Лучше переживай за свою шкуру, а за нас не надо.

— Ты серьезно? Ты вообще сам себя слышишь? Ты хотя бы отдаленно понимаешь, кто такие инквизиторы восьмого сектора?

— Конечно знаю, — кивнул шеф.

— Тогда ты должен знать, как центр реагирует на пропажу одного из его цепных псов. Сюда уже мчится гвардия по вашу душу.

— Это вряд ли, — оскалился ублюдок. И кивнул куда-то вниз. — Мы хорошо подготовились к торжественному приему.

Я скосил глаза. На правой руке у меня было что-то вроде беспалой перчатки. Из нее хаотично торчали провода и какие-то микросхемы. Все это было перемотано обычной изолентой и мигало лампочками.

Блокиратор, значит. Кустарный конечно. Впрочем, как и все блокираторы. Других не бывает, ибо правительству они ни к чему. Значит маячок, спрятанный под кожей в инквизиторской инсигнии не работает. Центр не знает где я и что со мной.

— Мы зациклили сигнал, так что твои хозяева думают, что ты все еще напиваешься в своем любимом баре. А когда ты перестанешь выходить с ними на связь, нас уже не будет в Альтаире.

Я засмеялся хриплым, рыкающим смехом. Горло нещадно саднило, голова отдавала вспышками боли, но я не мог остановиться. С трудом успокоившись, ответил.

— Ты жалкая тупая восьмерка. Из этого сектора есть только один выход. В черном мешке для отходов.

— Это ты так считаешь. Но за содержимое черного ящика мы купим себе билет в беззаботную жизнь, — он придвинулся ближе, обдавая меня запахом гнилых зубов, брызжа слюной. — Никаких больше сточных канав, восьмерка. Никакого химического воздуха и кислотных дождей. Мы будем жить в раю и купаться в роскоши. И никто больше не будет называть нас восьмерками.

— Ты бредишь, кретин, — с тяжелым вздохом произнес я. — Восьмерка однажды — восьмерка навсегда. Этот сектор пометил тебя, заляпал твою никчемную душонку. Никому не удастся вырваться отсюда. Ни тебе, ни мне.

— Тебе удастся, — спокойно кивнул тот. — В тех самых мешках и довольно скоро. Ну так, расскажешь нам наконец, куда дел ящик?

— Да хоть со стены обоссы, не знаю я ничего ни о каком ящике.

— Значит, по-плохому. Тащи.

Последнее он адресовал кому-то из своих подручных. Вокруг меня засуетились тени, что-то щелкнуло на головой, затрещали электрические искры. В следующее мгновение мой мозг пронзила такая боль, что все тело забилось в конвульсиях.

Меня словно разрывало на куски, выворачивало наизнанку. Казалось, что все суставы разом пытаются выгнуться в обратную сторону, а мышцы просто рвутся одна за другой.

— Говори, где ящик, восьмерка!

— Посмотри у себя в…

Еще один разряд и снова перед глазами летят искры, сворачиваясь в потрясающие калейдоскопы. Меня крутит, выворачивает и трясет. Боль, мой вечный спутник. Кажется, я ненадолго отключаюсь, но меня быстро приводят в чувство.

И все по кругу. Боль, вопросы, боль, вопросы. Все это прерывается краткими моментами забытья, но реальность липким монстром прочно присосалась к моему сознанию, не давая уйти глубже во тьму.

Я потерял счет времени. Перестал понимать происходящее, уже не воспринимал реальность, потонув в мутном бреду этой круговерти. И вот, когда лучик света уже готов был принять меня в теплые объятия, холод реальности снова вырвал сознание из небытия.

Как бы сильно мне ни хотелось сдохнуть, мое тело всегда держалось дольше моей воли. Вот бы сейчас пустить себе пулю в лоб и наконец выспаться. Но нет, не будет покоя бедной восьмерке.

Мне в глотку влили что-то холодное. Я не хотел это пить, но тело вцепилось в пластиковое горлышко бутылки против моей воли. Тело хотело жить, оно хотело продолжать существовать и функционировать.

В мозгах все пылало, но боль и усталость постепенно отступала, позволяя разуму вернуться в этот мир. Я даже начал различать какие-то мерзкие звуки. Через час или минуту эта смесь скрежета и скрипа начала складываться в слова. Кажется, я даже стал понимать, что они означают.