ты спрашиваешь, сможешь ли ты так меня обрести.
ты будешь искать, пока не ощутишь, что наткнулась на живой организм, что по покрову одной из таких вселенных после твоего касания тут же пробежит озноб, а волоски на ее поверхности вздыбятся, словно антенны: ты мягко проведешь по ним и поймешь, что это и есть моя кожа, что это я лежу рядом с тобой. ты заключишь меня в объятия, придерживая мою отяжелевшую голову, потому что этот долгий путь настолько вымотал меня, что я не могу даже пошевелиться. в колыбели твоих рук я наберусь сил, они придут ко мне через твои пальцы, твой запах – аромат земли и защищенности, – через твои узкие губы, касающиеся моего лба, моя кровь вновь побежит по венам, и я смогу снова взобраться на наше капустное дерево, вновь разжечь огонь в нашем маяке, чтобы на него могли ориентироваться все вновь прибывшие, чтобы мы смогли восстановить наш разрушенный мир о.
ты спрашиваешь, правда ли то, о чем я тут говорю.
хеппи-энд упорно не желает наступать. стоит тишина, как будто люди исчерпали все ресурсы и в конце концов и самих себя тоже. я их не слышу, не чую, не чувствую. могу лишь надеяться, что в решающий момент им хватит бдительности. намерения будут расти, и однажды мы сами постучим им в двери. или в двери их забаррикадировавшихся детей. ким, если ты сейчас держишь это письмо в руках, если зверь сумел до тебя добраться, ты убедишься во всем сама. когда ян вернется из своих странствий, расскажи ему обо всем. я прикрепляю игуане на спину свое послание и желаю доброго пути. мы в последний раз вместе закатываем от удовольствия глаза. мне не остается иного выбора. я хочу снова стать мальчиком. тиль
