Хич - [9]

И наступила тишина. Теперь он не воспринимал обрывки эмоций водителей проходящих мимо машин, проходя мимо леса, он не слышал странного шума. В общем-то все стало как прежде, и как выяснилось – намного проще.

***

Вообще-то Вадик был абсолютно нормальным во всех отношениях человеком. Во-первых, у него была машина, и не какая-нибудь, а новехонькая "Волга", которую только недавно стали выпускать. Серебристо-зеленая. Во-вторых – у него была прекрасная, лучше всех, жена (Катюша) и Валька – малыш, которому вот-вот должно исполнится три года.

В свои двадцать пять лет он добился многого. Про таких обычно говорили – вот он, идеальный мужчина. А он и был идеалом, не придерешься. Прямо, как говорится, то, что доктор прописал: рост под сто восемьдесят, атлетическое телосложение, симпатичное лицо и голубые глаза (нос – орлиный). Без шуток – Вадик был одним из тех молодых людей, которого бойкие девушки в метро никогда не оставляли без своего внимания, всем своим видом выражая желание познакомится (блондин).

Но у него была одна маленькая тайна, о которой никто не догадывался. Он был… голубым.

Его работа требовала постоянного перемещения – как-никак, хозяин строительной фирмы. Он как раз возвращался из одного местечка под Рязанью – сейчас там был безлюдный пустырь, который в скором времени должен застроиться коттеджами. Земля там была хорошая, строить можно. Подписав несколько очень важных бумаг и заплатив определенную сумму (по меркам простых смертных – просто астрономическую), он возвращался домой на своей новехонькой "Волге" к своей жене. По радио как раз передавали "Осень" (стопроцентный хит от DDT).

Он задумчиво смотрел на дорогу, пока Шевчук надрывал свою глотку. Неожиданно его внимание приковал парнишка, шедший с поднятым вверх пальцем – по всей видимости, голосующий. А судя по нескольким дыркам на вытертых джинсах (которые из синих уже давно превратились в белесые), у него совсем не было денег.

Вадик тотчас же снизил скорость и остановился рядом с ним. Тот тоже остановился, недоверчиво глядя на тонированные стекла.

Верность над чернеющей Hевою. Осень, ты напомнила душе о самом главном…

Он распахнул дверь. Парень как-то немного испуганно смотрел на него, поэтому пришлось улыбнуться – эта улыбка поразила не одного человека, надо сказать. Вроде бы он успокоился.

– Ну, куда едем? – дружелюбно спросил Вадик.

– Да мне вообще-то в Москву.

– Так и мне туда же. Прыгай, парень – тебе повезло, – он улыбнулся еще раз. -Осень, в небе ждут корабли. Осень, мне бы прочь от земли _ – пел Шевчук.

– А у меня… это… денег нету, – сказал Боб осторожно.

– Это видно невооруженным глазом, приятель. Так что прыгай, пока я не передумал.

Боб залез в теплый, уютный салон "Волги", думая о том, что слава богу.

– Кстати, тебя как зовут-то?

– Меня? Боб.

– Как, совсем Боб?

– Ну, на самом деле Вова, но все меня называют так.

– Что ж, если все, значит, я внакладе не останусь, Боб. А меня зовут Владлен (во времена совка это имя возникло как сокращение от Владимира Ленина), но все называют меня Вадик.

За недолгое время голосования на дороге Боб стал более внимательным. Радость от поимки очередного водилы прошла, и он по возможности вглядывался в этого человека за рулем. Бобу сразу что-то не понравилось – что именно, он так и не понял. Скорее, это было восприятие на чисто интуитивном уровне, ведь были же случаи, когда он приходил к кому-то на день рождения и какой-то человек сразу ему не нравился.

То же самое можно было сказать и о Вадике. Что-то было в нем не то, что-то настораживающее, даже отталкивающее. Очередное правило автостопщика (пусть не номер один, но едва ли не самое главное) говорило ему: если ты поймал машину, в которой сидит подозрительный тип, будь готов к любому повороту событий. А раз так – значит, надо было его "прощупать", то есть прочитать (или просмотреть, или прослушать) его мысли. Пусть даже это будет не очень приятно.

Боб зажмурил глаза, всем своим существом настраиваясь на человека, сидевшего рядом. оба чуть не вытошнило, но он сдержался. Сердце колотилось в бешеном ритме. Он не просто увидел себя. Этот тип, что сидел в каких-нибудь тридцати сантиметрах рядом – делал с ним то, что обычно делают с женщинами.

Вадик оказался педерастом.

И что самое отвратительное: на месте этого коротко стриженого блондина был он сам. Например, когда Боб, проезжая в метро, видел какую-нибудь красивую девушку (или женщину), он и сам испытывал непреодолимое влечение к ней: буквально раздевал ее глазами (так уж большинство мужчин устроено, ничего не поделаешь). Но потом ему становилось очень стыдно – особенно тогда, когда девушка или женщина ловила его взгляд.

Вадику не было стыдно. Ему вообще было абсолютно по барабану, поскольку он ощущал себя полноправным хозяином положения.

Он сам себя насиловал. И, похоже, получал от этого удовлетворение. Так, как если бы занимался этим с женщиной.

Наверняка Боб был не первым парнем, севшим к нему в машину. Как всегда это было в критических ситуациях, он стал лихорадочно перебирать в голове всевозможные варианты – того, что могло случиться. Но как следует поразмыслить Боб не успел: видение пришло опять. лежит по левую сторону от него – от Вадика. Под сиденьем. Вот он поворачивается к Бобу, говорит, что произошла какая-то мелкая неприятность – вроде колесо спустило, или двигатель "как-то не так" звучит. Машина останавливается, Влад хватает ствол и направляет его на Боба. "Вылазь, пацан. Надо потолковать". И ни души вокруг. Только лес. Бобу хочется жить, Владу хочется Боба. По окончанию полового акта тот произносит свою коронную фразу (что-то вроде "Hasta la vista") и выпускает весь магазин в голову мальчишке. На ствол посажен глушитель, так что все будет происходить очень и очень тихо. И – самое главное – Боб не первый. И, возможно, не последний, ведь по дороге бродит еще достаточное количество мальчиков.