Хетты и их современники в Малой Азии - [8]

До сих пор мы не упоминали об одном важном изменении в керамике Центральной Анатолии. Речь идет о неожиданном появлении расписных «каппадокийских» глиняных сосудов, которые резко выделялись среди простых однотипных местных изделий. Расписную керамику часто рассматривали как нововведение хеттов, однако теперь установлено, что это местное развитие простейших орнаментированных сосудов предшествующего периода. И все же можно говорить об индоевропейском влиянии, так как роспись ранней «каппадокийской» керамики повторяет орнаменты глиняных сосудов, найденных в Бейджесултане, в слоях, непосредственно следующих за слоем «лувийского» вторжения. Таким образом, если даже расписная керамика и не нововведение хеттов, некоторые черты ее развития, видимо, связаны с приходом индоевропейских народов.

Здесь следует привести одно лингвистическое свидетельство. В записях ассирийских купцов относительно городов Лавацантия, Ненасса и Улламма встречаются хеттские слова исхиул и испант. Они указывают на то, что в период ассирийских торговых колоний там говорили на хеттском языке, а поскольку все три названных города располагались к югу или к юго-западу от Кюльтепе, мы получаем еще одно указание на пути проникновения индоевропейцев.

Благодаря всем этим данным вырисовывается картина широкого мирного распространения влияния, а также языка в Центральной Анатолии с юга и в меньшей степени с запада вскоре после того, как она была захвачена индоевропейцами с северо-запада. Мегарон в Кюльтепе свидетельствует о том, что пришельцы пользовались там большим влиянием еще около 2250 г. до н. э., а в период ассирийских торговых колоний они составляли значительный процент населения и уже активно ассимилировались с автохтонами. Это подтверждают лингвистический анализ поздних хеттских текстов и политическая организация хеттского государства, где отсутствовали классовые подразделения по языковым признакам. Отсюда возникает предположение, что автохтоны имели длительный период общения с носителями хетто-лувийских языков после их вторжения.

Ко времени своего прихода чужеземцы, по-видимому, говорили на языке, который еще не разделился на хеттский, лувийский и другие диалекты, известные нам со II тысячелетия до н. э. Многие столетия Канес играл ведущую роль в Центральной Анатолии, но вскоре после 1800 г. до н. э. правители Куссары, города на восточной окраине этого района, начинают распространять свое влияние в западном направлении. Канес и другие главные города были завоеваны, и Куссара на какое-то время заняла господствующее положение. Еще через столетие, как уже говорилось, правители, более или менее связанные с Куссарой, сделали своей столицей Хаттусу. Они пользуются письмом, отличным от письменности ранних ассирийских торговых колоний; по-видимому, оно заимствовано ими из пока еще не определенной области к юго-востоку от Анатолии.

Картина, вырисовывающаяся на основе приведенных выше доводов и предположений, может показаться довольно простой, но в действительности в ней имеется ряд сложностей. Первая заключается в том, что существуют свидетельства о западном влиянии на Центральную Анатолию в несколько более поздний период. Примерно в 2000 г. до н. э. в Канесе и других главных городах Анатолии появляются одноцветные сосуды, изготовленные на гончарном круге, и, судя по более древним образцам этой керамики, она заимствована с северо-запада Анатолии или, точнее, из района Тавшанлы — Кютахья. Интересно отметить, что эта керамика найдена в самых ранних слоях Богазкёя, а это позволяет предположить, что первые жители поселения были, по-видимому, индоевропейцами, но не хеттами по языку. Должно быть, сюда с северо-запада вторглись палайцы, язык которых — еще один индоевропейский диалект, известный по текстам из архивов Богазкёя и происходящий из окрестностей Кастамону, где на этом индоевропейском диалекте, очевидно, говорили во второй половине II тысячелетия до н. э. Однако никаких свидетельств об этой волне западного влияния в хеттских текстах из архивов Богазкёя пока не обнаружено. Поэтому многие ученые полагали, что это движение говорит о приходе самих хеттов в Центральную Анатолию. Но ни время такого прихода — слишком позднее, ни направление миграции — совершенно неоправданное — не подтверждаются никакими свидетельствами.

Следует решить еще одну проблему: кто были предшественники хеттов в Центральной Анатолии? В архивах Богазкёя найдены тексты, которые составлены на хаттском языке, по структуре своей совершенно отличном от индоевропейского. Принято считать, что народы, говорившие на языке хатти, и были автохтонами страны Хатти до прихода индоевропейцев. Если это так, то их можно отождествить с народом периода ЕВ II или периода «медного века», непосредственно предшествовавшего описанным выше.

Этот период хорошо известен по находкам в Кюльтепе, Алишаре и Аладже. Самые великолепные остатки его — «царские гробницы» в Аладже с их знаменитыми «штандартами» и другими металлическими изделиями.

Однако, если простой народ времен «царских гробниц» и говорил на языке хатти, это вовсе не означает, что и цари, захороненные в этих гробницах, пользовались им. Другие, немного более поздние захоронения, с такими же металлическими изделиями были обнаружены в районах вблизи побережья Черного моря, т. е. севернее Аладжи. А это позволяет предположить, что данная культура какое-то время распространялась с севера в Центральную Анатолию. Эта северная культура весьма мало изучена, однако ее металлические изделия имеют большое сходство с найденными в Майкопе и в районе станицы Царская на Кубани, т. е. на Северном Кавказе. Эта культура с достаточным основанием была определена как культура «курганных» племен, которые незадолго до этого подпали под влияние более высоких культур Южного Кавказа. И если это действительно так, то жители Аладжи, в чьих гробницах много сходного с «культурой курганов», вполне могли говорить на индоевропейском языке. Но у нас не имеется никаких данных о распространении этой «культуры курганов» далее, на юг Анатолии, а потому ее трудно связать с распространением хеттского языка, не говоря уже о палайском и лувийском. Язык правителей, погребенных в Аладже, возможно, был индоевропейским, но почти наверняка не был протохеттским.