Hermanas - [132]
Да, потому что чуть ниже было написано: Миранда покинула Кубу. Хуана не знала всех подробностей, только что пять человек добыли моторную лодку и из маленького порта Кохимар взяли курс на Кайо-Уэсо. Это произошло однажды ночью девять месяцев назад. Миранда была одной из них. Кто были четверо остальных, Хуана не знала. Еще была какая-то проблема с драгоценностями. Как я понял, Хуана пыталась сказать, что Миранда взяла драгоценности, принадлежавшие их матери, — я уже слышал о них раньше, когда мы с Мирандой все еще обсуждали возможность бегства с Кубы, — и продала, чтобы заплатить за место в лодке. Неизвестно, добрались ли они в целости и сохранности, но Хуана знала, что кубинская береговая охрана их не арестовала. Между строк этого письма легко читалось, что Хуана считала свою сестру малодушной предательницей. Но она упомянула и пару смягчающих обстоятельств: после моего ареста Миранду постоянно мучили полиция и Госбезопасность. Она потеряла место в университете и не могла найти себе другого занятия. Иными словами, в побеге Миранды был виноват я. Но этого Хуана, естественно, не написала.
Она закончила письмо, сообщив, что хотела бы приехать повидать меня и взять с собой Ирис, но сделать это было очень непросто. Чтобы добраться до Ольгина, ей надо было за два или три месяца купить билет на поезд, а поезда были настолько переполнены и ходили настолько нерегулярно, что она все равно не могла быть уверена, что доберется к запланированному времени. И это надо было подгадать к назначенному дню свидания со мной, о котором тоже надлежало договариваться заранее с тюремным начальством… а потом еще проблема с тем, чтобы найти питание для маленького ребенка, которого предстояло проволочь через весь остров. «Целуем тебя обе», — написала Хуана.
Естественно, у меня возникло много вопросов. Почему Миранда оставила Ирис? Когда я смотрел на фотографию девочки, я не мог этого понять. Из чего сделана эта женщина? Неужели Миранда уехала, не попытавшись связаться со мной, или она послала письмо, которое до меня так и не дошло?
Теперь не имеет значения, умру ли я голодной смертью в «Агуас-Кларас», помню, подумалось мне. Акция буксовала. Тюремное начальство не предпринимало никаких попыток накормить нас силой, нас не наблюдал врач, хотя было ясно, что это нам необходимо.
Через восемнадцать дней после начала голодовки я заявил, что прекращаю пить воду. Это в буквальном смысле переполнило чашу терпения надзирателей. Я не пил всего сутки, а потом они начали действовать. Вечером двое из них вошли в камеру, от них разило алкоголем. Первое, что они сделали, это сорвали со стены фотографию Ирис, которую я приклеил жвачкой над своими нарами, и порвали ее на мелкие клочки. Потом меня отволокли в изолятор, где я не был уже несколько месяцев. Я стал настораживающе легким, меньше пятидесяти килограммов. Может, именно поэтому я не убился, когда они спустили меня с лестницы головой вперед.
— Сейчас ты будешь пить, свинья! — заорал один из надзирателей. Пока один раскрывал мне рот и засовывал между зубами конец резиновой дубинки, второй расстегнул ширинку, достал свой член и попытался попасть струей мне в рот. Мужик наверняка хорошо попил, потому что я чуть не захлебнулся. Я плевал, булькал, харкал, глотал и пытался дышать. Когда он закончил, вся моя синяя роба промокла насквозь. Потом он саданул меня в пах. Они захлопнули дверь и оставили меня в одиночестве. Когда наступила тишина, откуда-то выползла крыса и начала лакать мочу из лужи.
На следующий день я узнал, что наши занятия будут продолжены «для нашего же блага», но нас освободят от выкрикивания революционных лозунгов.
Несколько дней спустя после нашей большой победы над тюремным начальством появились новости из внешнего мира. Рубен Элисондо снова написал мне длинное письмо на тонкой рисовой бумаге. Уважаемая газета «Эксельсиор» напечатала отредактированный вариант моих писем из заключения, рассказывал он, что положило начало большим дебатам. Посла Кубы попросили дать комментарии. По словам Элисондо, для кубинцев ситуация была довольно щекотливой, потому что правительство делало вид, будто после исхода из Мариэля на Кубе не осталось политических заключенных. Всем разрешили уехать. А теперь оказалось, что это не соответствует действительности. Посла также попросили ответить на вопрос, почему представителей Международного Красного Креста не допускают в кубинские тюрьмы. Даже военная диктатура Аргентины, где в те времена узники исчезали — их сбрасывали с самолета в море, — позволяла гуманитарным организациям посещать тюрьмы. Кубинский посланник в Республике Мексика гневно опроверг обвинения и назвал Красный Крест «инструментом антикоммунизма и американской агрессии». Тогда разразился скандал.
Неожиданно Кастро захотел продемонстрировать миру тюрьму. Группу иностранных корреспондентов в Гаване посадили в автобус и отвезли в «Комбинадо-дель-Эсте», тюремный комплекс к востоку от города. Им показали сияющее белизной новое крыло здания. На улице, на аккуратно размеченном поле мужчины-заключенные играли в бейсбол. Внутри тюремного блока пахло свежей краской, этого запаха многие журналисты не чувствовали с тех пор, как покинули родину. В коридорах звучала томная тихая музыка. Сами камеры журналистам не показали. Их представили группе полностью реабилитированных, откормленных и довольных заключенных. Они с упоением рассказывали, как много калорий потребляют каждый день. Среди них была женщина, отбывающая пятнадцать лет за кражу и ограбление, которая красивым поставленным голосом пропела революционную песню. Обвинения в жестоком обращении и нечеловеческих условиях содержания в кубинских тюрьмах были отметены раз и навсегда.
Ироничный и удивительно стильный роман "Декоратор" стал самым нашумевшим произведением норвежского писателя Тургрима Эггена (р. 1958).
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
В начале 1960-х годов дотоле спокойная среда лучших журналистов всколыхнулась. Казалось, было сделано важное открытие. А заключалось оно в том, что газетно-журнальные статьи можно писать так, чтобы… они читались как роман. КАК РОМАН, улавливаете?! Традиционные рамки журналистики расширялись: оказалось, что в журналистике и нехудожественной прозе можно использовать весь арсенал беллетристов — от обычных диалогов до потока сознания — и применять эти разные приемы одновременно или один за другим… чтобы зажечь читателя и заставить его задуматься.
В романе "Стрела бога" (1964) классика нигерийской литературы Чинуа Ачебе (род. 1930) богатейшая этническая и фольклорная канва искусно переплетена с глубочайшими проблемами, возникшими при столкновении цивилизаций — африканских племен с их традиционным укладом и пришедшей на Черный континент западной культурой.В 2007 году Чинуа Ачебе стал лауреатом международной Букеровской премии.